О задержании Владимира Емельянова и еще троих новых фигурантов «московского дела» Следственный комитет объявил 14 октября, 27-летнего Емельянова отправили в СИЗО.
Молодой человек — сирота, он жил с 74-летней бабушкой и 92-летней прабабушкой, помогая им в быту. Журналистка Елизавета Нестерова писала, что прабабушка уже не рассчитывает увидеть правнука на свободе.
Емельянов, по версии следствия, на акции 27 июля потянул за форму бойца Нацгвардии, обвинение предъявлено по части 1 статьи 318 УК (применение насилия в отношении представителя власти). Сам обвиняемый на заседании по избранию меры пресечения говорил:
— На пересечении улиц Рождественская и Театральная в отношении людей со стороны силовых структур было применено превышение их полномочий. И я почувствовал свою гражданскую ответственность перед людьми, к которым применяли физическую силу, взял на себя ответственность остановить незаконные действия со стороны сотрудников Росгвардии, вот. И со своей стороны я вины в том, что пытался спасти человека, не вижу.
Член ОНК Марина Литвинович рассказывала, что в изоляторе временного содержания сокамерники уговаривали Емельянова признать вину, сотрудничать со следствием и отказаться от адвокатов.
На заседание пришли около пятидесяти слушателей и журналистов. В зал поместилась только половина из них, поэтому процесс перевели в другое помещение, побольше — там места хватило всем.
Емельянова защищают адвокаты Григорий Червонный и Светлана Байтурина из «Агоры».
Заседание начинается с почти часовым опозданием, что, по сравнению с большинством других заседаний по «московскому делу», совсем немного.
Когда Емельянова заводят, слушатели машут ему руками. Из аквариума молодой человек улыбается им в ответ.
Владимир Емельянов. Фото: Дарья Гуськова / Медиазона
В зал заходит судья Татьяна Шанина. Она предупреждает, что в зале ведется аудио- и видеопротокол и напоминает всем, что нужно слушаться приставов.
Она просит обвиняемого представиться, тот отвечает: Емельянов Владимир Сергеевич, 1992 года рождения, средне-специальное образование, холост, детей нет. На момент задержания работал, но не успел оформиться официально. Зарегистрирован и живет в Мытищах.
Затем судья разъясняет Емельянову и потерпевшему Косову их права, всем все понятно. У прокурора Журавлевой, потерпевшего, подсудимого и защиты ходатайств нет. Начинается судебное следствие.
Прокурор начинает читать обвинительное заключение: Емельянов применил неопасное для жизни насилие в отношении представителя власти. Сержант полиции Косов 27 июля нес службу «по обеспечению общественного порядка» во время несогласованной с властями массовой акции.
Полицейский исполнял свои должностные обязанности и был представителем власти. 27 июля около 18 часов Емельянов был на улице Рождественка, участвовал в акции, а также, «наблюдая за исполнение Косовым должностных обязанностей» и осознавая, что тот — представитель власти, решил применить к нему насилие.
«Реализуя внезапно возникший преступный умысел», «действия умышленно, осознавая последствия», схватил потерпевшего двумя руками сзади и потянул на себя.
Емельянов на вопрос судьи отвечает, что ему обвинение понятно.
— Вы с ним согласны? — уточняет она.
— Самую малость, — отвечает подсудимый.
— Как именно?
— Я не хотел причинить ему боль, а [хотел] помочь человеку.
Адвокаты Байтурина и Червонный отмечают, что Емельянов не признает вину в полном объеме, более подробно позиция будет озвучена в соответствующих стадиях процесса.
Прокурор предлагает допросить потерпевшего, допросить свидетеля обвинения, исследовать доказательства обвинения и защиты, а потом — допросить Емельянова, если тот согласен.
Никто против предложенного порядка не возражает. У Байтуриной есть ходатайство. Она предлагает вернуть дело прокурору. В обвинительном заключении, объясняет защитница, было указано, что Емельянов применил неопасное для жизни насилие, потянув за форменное обмундирование, «лишив его возможность передвижения и причинив физическую боль».
При этом, говорит адвокат, из показаний Косова следует, что «неизвестное лицо тянуло меня назад за бронежилет». Байтурина объясняет: в обвинительном заключении говорится, что Косова потянули за форменное обмундирование, а Косов же говорит именно про бронежилет.
Защитница, ссылаясь на различные документы, говорит, что форменное обмундирование — это одежда и обувь. А потерпевший сам конкретно говорит про бронежилет. При этом в приложении к приказу о Росгвардии есть перечень спецсредств, и бронежилеты относятся именно к спецсредствам.
— Исходя из указанных законодательных актов, имеют различия между форменным обмундированием <...> и специальными средствами, — продолжает она. — То есть объективная сторона преступления она не установлена следствием.
Байтурина считает, что указание в обвинительном заключении именно на форменное обмундирование свидетельствует о том, что документ составлен с нарушением законов.
По ее мнению, адвокаты ограничены в предусмотренных способах защиты, они не могут ходатайствовать о проведении следственного эксперимента. Представители обвиняемого также не могут назначить экспертизу и воспользоваться другими механизмами защиты.
Судья предлагает Байтуриной заявить все ходатайства, если еще есть. Та напоминает, что еще во время предварительного слушания заявила несколько ходатайств — о допросе свидетелей, о проведении экспертизы, об исследовании видеоматериалов — но никакого ответа на эти ходатайства защита не получила, хотя они должны быть разрешены в трехдневный срок.
По мнению адвоката, без этих ходатайств дело невозможно рассматривать, его нужно вернуть в прокуратуру.
Следом она подает еще одно ходатайство: в материалах дела есть документы, якобы полученные во время оперативно-розыскной деятельности: рапорты, видеоматериалы, несколько сопроводительных писем.
— На основании представленных материалов следователем были сформированы доказательства уже по уголовному делу, — говорит Байтурина.
Видеозаписи, предоставленные в рамках оперативно-розыскных мероприятий, признаны в деле вещественным доказательством.
В рамках дела по статье 212 УК (массовые беспорядки) Емельянову не предъявлялось обвинение, он не проходил по нему даже свидетелем, но оперативная работа шла именно в рамках этого дела.
— Большая часть доказательств была сформирована до того, как в отношении Емельянова было возбуждено уголовное дело, — говорит защитница. — Человек живет, вообще не знает, что в отношении него существует какое-то подозрение, но в отношении него идут какие-то действия.
Таким образом, продолжает защитница, согласно уголовно-процессуальному кодексу, у подозреваемого есть право знать, в чем он подозревается. Чтобы оперативно-розыскная деятельность была законной, она должна проводиться в рамках конкретного дела в отношении конкретного лица. Кроме того, должно быть поручение на проведение ОРД, но в материалах дела никаких поручений нет.
Адвокат настаивает: никаких оснований для проведения ОРД в отношении Емельянова не было, поэтому эти действия были незаконными, это существенное нарушение УПК, все это препятствует рассмотрению дела по существу, поэтому его нужно вернуть в прокуратуру.
Байтурина говорит, что по результатам ОРД в материалах появились протокол осмотра предметов, в том числе видео, заключение экспертов, протокол допроса Косова, и все эти доказательства должны быть признаны недопустимыми, поскольку получены с нарушением закона.
Емельянов, продолжает его адвокат, был задержан в 18 часов 14 октября. Его допрашивали, с ним проводили обыск, также была назначена и проведена портретная экспертиза. Молодому человеку не объявили состав следственной группы и не разъяснили права на отвод.
По мнению защитницы, из-за этого протоколы задержания и допросов в качестве подозреваемого и обвиняемого также должны быть признаны недопустимым доказательством, так как получены без разъяснения прав.
Экспертизу провели, когда у Емельянова еще не было статуса подозреваемого или обвиняемого, что нарушает закон. Эта экспертиза также должна быть признана недопустимым доказательством, считает Байтурина.
Адвокат Червонный и сам подсудимый поддерживают все ходатайства. Потерпевший оставляет вопрос на усмотрение суда.
Гособвинитель возражает против возвращения дела в прокуратуру, так как, по ее мнению, оно составлено в соответствии с законом, право на защиту никак не нарушено.
По поводу признания доказательств недопустимым она тоже просит отказать, так как суд их еще не изучил.
Червонный замечает, что содержание Емельянова в стеклянной кабине унижает его человеческое достоинство, усложняет общение с адвокатами и знакомство с документами. Все это, по мнению адвоката, нарушает права Емельянова.
Он просит выпустить Емельянова из аквариума и посадить его рядом с защитниками.
Очередное ходатайство защиты касается меры пресечения. Червонный перечисляет основания для содержания обвиняемых под стражей, он отмечает, что следственные действия уже закончены, до задержания Емельянов жил в квартире своих бабушек. Он сирота и жил в этой квартире почти с рождения, регулярно помогает им по дому, ходит за продуктами и за лекарствами. За границей у него родственников нет, до задержания у него была постоянная работа — был мерчендайзером в компании «Профмедиагрупп».
Исходя из этого, защита просит изменить меру пресечения на более мягкую.
Прокурор просит отклонить оба ходатайства. Суд на месте отказывается выпустить Емельянова из аквариума, отмечая, что это не нарушает его права. По остальным ходатайствам судья уходит в совещательную комнату. Объявляется полуторачасовой перерыв.
Участников и слушателей запускают в зал; перерыв вместо полутора часов длился три с половиной. Судья Шанина читает решения по всем ходатайствам защиты и отказывается возвращать дело в прокуратуру, признавать некоторые доказательства недопустимыми или отпускать Емельянова из-под стражи.
Ходатайства, поданные на предварительном заседании, тоже не удовлетворяются.
После этого «в связи с техническим перебоем» в аудиопротоколировании объявляется перерыв на полчаса.
Теперь у адвоката Байтуриной есть ходатайство об осмотре видеозаписи, которую предоставил свидетель Олег Козловский. 27 июля он сам был на акции, запись опубликована на его странице в фейсбуке и на Youtube.
Адвокат описывает запись: на ней видно, что в момент событий, ставших основой для уголовного дела Емельянова, потерпевшего Косова за правую верхнюю часть жилета держит другой сотрудник. Далее заметно, что коллега продолжает держать Косова за жилет.
— Получается, удерживают его два лица — один из сотрудников левой рукой и, соответственно, Емельянов правой рукой, — рассуждает защитница.
По ее мнению, это обстоятельство имеет существенное значение, так как в материалах дела не говорится, что потерпевшего держат два человека.
Защитница просит приобщить протокол осмотра этого видео, а также посмотреть запись в суде до допроса потерпевшего.
Кроме того, адвокаты осмотрели бронежилет, аналогичный тому, что был надет на потерпевшего. Они описали его технические характеристики, а затем попытались выяснить, может ли человек в жилете испытать боль, если кто-то будет дергать за этот предмет.
Защитники попросили статистов провести манипуляции с этим жилетом, и те пришли к выводу, что «физическую боль от дергания и потягивания жилета испытать невозможно».
Вероятно, речь идет о видеозаписи, которую публиковал телеканал «Дождь».
Адвокат Червонный обещает последнее в этом блоке ходатайство, он просит осмотреть бронежилет для проверки показаний потерпевшего, так как следствие не приобщило его к материалам дела в качестве вещественного доказательства.
Он просит осмотреть бронежилет, который защита принесла с собой, а затем провести следственный эксперимент с участием статистов. По мнению защитника, сейчас есть все условия для проведения эксперимента: бронежилет у защиты с собой (на этом моменте Червонный достает бронежилет и кладет его на стол), а статистами могут выступить слушатели.
— Подсудимый, поддерживаете ходатайства? — спрашивает судья.
— На усмотрение суда, ваша честь, — отвечает в этот момент потерпевший Косов, а не подсудимый Емельянов.
В зале раздается смех, кто-то из слушателей комментирует: «По Фрейду».
Затем судья повторяет вопрос, уже обращаясь к потерпевшему. Тот снова говорит, что оставляет разрешение ходатайств на усмотрение суда. Прокурор привычно выступает против всех ходатайств.
Судья решает приобщить осмотр защитой видеозаписей, а оценку ему она обещает дать в совещательной комнате. Ходатайство о проведении эксперимента она отклоняет.
Начинается допрос потерпевшего. Он представляется: Косов Максим Александрович. Первой вопросы задает прокурор Журавлева, она спрашивает, что входит в обязанности Косова, тот отвечает — «охрана общественного порядка». Далее она просит Косова рассказать об обстоятельствах уголовного дела.
— Нас вызвали на работу около 8 часов утра, могу ошибаться. — говорит он. — До какого-то момента сидели на случай тревоги. Около 12 дня выдвинулись в центр города.
— В связи с чем?
— В связи с массовыми беспорядками.
Прокурор просит описать, во что потерпевший был одет. Тот перечисляет: форменное обмундирование, берцы, дубинка, наручники, баллончик с газом, перчатки. Кроме того, на нем был бронежилет «Кора».
— Группа людей начала пересекать оживленную улицу, по которой двигался транспорт. Они участвовали в митинге, выкрикивали лозунги, — рассказывает потерпевший.
Тогда, по словам бойца Нацгвардии, они начали задерживать «самых активных», «граждан с плакатами, выкрикивающих лозунги», «убегающих, в первую очередь»
— Мы выдвинулись в быстром в пешем порядке и без мегафонов. Мы в устной форме сообщали людям, что им нужно разойтись, — продолжает Косов.
— Кто-то оказывал сопротивление, пытался освободить задержанных? — спрашивает прокурор.
— Да, это так и произошло. Мы направлялись к автозаку, меня несколько раз толкнули и пытались отобрать задержанных, — отвечает потерпевший. Он добавляет, что его несколько раз «сбивали с ног», но кто именно это делал, он не видел.
— Вы испытывали какую-то физическую боль?
— Да, меня несколько раз сбивали с ног.
— Это ограничивало ваши действия?
— Да.
Следом подсудимый Емельянов указывает, что, когда потерпевший перечислял предметы одежды, то не упомянул опознавательные знаки.
— Мне ответить? — спрашивает Косов.
— Да, — говорит судья.
Сержант начинает перечислять опознавательные знаки.
— Я помню герб, но в остальном меня терзают сомнения, — реагирует Емельянов и просит пересмотреть видео, чтобы установить, какие же были знаки отличия на сержанте.
Судья обещает с этим вопросом разобраться позже.
Очередь задавать вопросы доходит до адвоката Байтуриной.
— Вы помните, чтобы конкретно мой подзащитный вас хватал? — интересуется она.
— Не помню, — признается потерпевший и говорит, что узнал о том, кто его дергал, только когда ему показали видеозапись.
Теперь Байтурина просит показать потерпевшему раскадровку с видео из материалов дела, никто не возражает. Она показывает, что полицейского держал не только Емельянов, но еще и коллега.
— В момент инкриминируемых моему подзащитному действий вы не знаете, кто конкретно дергал вас? — спрашивает адвокат.
— Я же объяснил: только по видео.
— То есть конкретно не знаете?
— Нет, не помню.
— Вы с моим подзащитным примириться готовы? — спрашивает Байтурина.
— Я к вашему подзащитному вообще никаких претензий не имею, — отвечает Косов.
Судья предлагает высказаться о наказании для Емельянова, тот оставляет этот вопрос на усмотрение суда.
— Если признают его, не дай бог, виновным, его как стоит наказывать, строго?
— Нет, не строго, — считает потерпевший. Гражданский иск он не заявлял и не собирается.
Прокурор спрашивает, держал ли Косова кто-то из коллег в момент предполагаемого насилия.
— Должен был держать, да, — отвечает полицейский. Держал ли его напарник во время событий с Емельяновым, он сам не помнит.
На этом допрос потерпевшего окончен, и его отпускают.
В зал заходит свидетель — Антонов Антон Олегович, инспектор службы второго оперативного полка полиции ГУВД по Москве. Он также проходит свидетелем по делам Максима Мартинцова, Егора Лесных, Андрея Баршая и Александра Мыльникова.
Прокурор начинает задавать вопросы. Она просит рассказать об обстоятельствах 27 июля.
— Я находился на службе. В 12 часов примерно около мэрии начался несогласованный с органами исполнительной власти митинг. Митингующих просили разойтись, на что митингующие не реагировали и продолжали нарушать порядок, — начинает свидетель.
По его словам, примерно в 14:00 «группа граждан начала движение по Тверской». Полицейские предупреждали, что акция не согласована и собравшиеся нарушают общественный порядок. Свидетель был на акции одет в гражданскую одежду и фиксировал «как действия участников акции, так и действия сотрудников полиции и Росгвардии».
— Примерно с 17 часов 27 июля толпа двигалась от Лубянки к улице Рождественке. В районе Детского мира толпа граждан перекрыла дорогу для транспорта, после чего толпа граждан пошла к улице Рождественке. Я начал фиксировать, как сотрудники полиции задерживали самых активных.
Примерно в этот момент, продолжает свидетель, он увидел, как сотрудники Нацгвардии вели задержанного в автозак. В какой-то момент к ним подбежали молодые люди и «попытались отбить задержанного»
— Началась потасовка. Активные участники акции пытались помешать сотрудникам Росгвардии доставлять задержанного.
В этой толпе и был Емельянов, утверждает свидетель. По его словам, Емельянов схватил сотрудника Росгвардии и за бронежилет, и за форменное обмундирование.
— От действий Емельянова с ним что-то происходило? — уточняет прокурор.
— В совокупности с другими — да. Он его схватил и держал. Фактически — да, он не мог выполнять свои обязанности, — считает свидетель Антонов.
Слово дают Емельянову. Он просит свидетеля перечислить обмундирование сотрудников в тот день, тот перечисляет одежду, берцы и шлем. Из спецсредств — дубинки.
Байтурина задает вопросы и просит сказать, во что был одет сам свидетель, так как она не видела его на записях.
— Ваша честь, я имею право отказаться от данного вопроса? Я не вижу в этом смысла.
— Свидетель, если суд не снимает вопрос, вы обязаны на него ответить.
— Я был одет в светлые джинсы и сиреневую футболку, — говорит полицейский.
Байтурина уточняет, действительно ли он находился на этом месте и видел, как Емельянов схватил полицейского.
— Да, я находился там. Если вы не видели меня на записях, это не значит, что меня там не было.
— Вы действительно видели, что мой подзащитный схватил потерпевшего и длительное время его держал?
— Ну, не длительное, пусть будет пять-десять секунд
— Вы действительно считаете, что подготовленного бойца Росгвардии можно столько держать?
Судья снимает этот вопрос.
— Я не знаю, какие ощущения испытывал сотрудник Росгвардии, но я видел, что его держали, — продолжает свидетель.
— Еще его кто-то держал?
— Нет, этого я не помню.
Теперь вопросы задает адвокат Григорий Червонный. Он спрашивает, мог бы свидетель указать на видео, в каком именно место он находился, так как «создается впечатление, что мы говорим о разных эпизодах».
Свидетель уточняет, о каком именно видео идет речь: «Если это мое видео, то меня на нем, конечно же, нет».
— В момент инкриминируемых деяния потерпевший кого-то бил дубинкой? — спрашивает Червонный.
— Сложно, — отвечает свидетель и после паузы дополняет. — Я не помню.
Адвокат дальше спрашивает, кричал ли кто-то в том месте и звал ли на помощь.
— Очень-очень громко кричала какая-то женщина. Она перекрикивала всех, — отвечает свидетель. Допрос окончен, его отпускают.
Начинается стадия исследования письменных доказательств, прокурор открывает первый том уголовного дела и начинает перечислять документы: постановление о возбуждении уголовного дела, рапорты, протокол осмотра предметов, постановление о результатах оперативно-розыскной деятельности.
Пока гособвинитель монотонно перечисляет другие документы, адвокат Червонный и Емельянов делают на бумаге какие-то пометки.
Когда заканчивается исследование письменных материалов, судья объявляет, что в зале опять выключилось аудиопротоколирование — именно из-за этого ранее объявлялся перерыв.
Судья спрашивает, можно ли продолжить заседание без протокола. Прокурор считает, что нужно перенести заседание, потерпевший оставляет этот вопрос на усмотрение суда.
Адвокат Байтурина говорит, что у защиты четыре свидетеля, один из них только прилетел из Красноярска, и собрать их в другой раз будет сложно. Несмотря на это, объявляется перерыв до 10:00 4 декабря.