Предыдущее, 26-е заседание по делу «Седьмой студии» в Мещанском районном суде началось с конфуза: адвокат Софьи Апфельбаум Ирина Поверинова заявила ходатайство о приобщении видеоматериалов, судья Ирина Аккуратова предложила «прежде, чем приобщать <…> посмотреть, что там», однако среди сотрудников суда, адвокатов и слушателей не нашлось ни одного человека, который сумел бы настроить телевизор на воспроизведение мультимедиа. После вынужденного перерыва судья капитулировала и решила отложить просмотр.
Затем стороны приступили к допросу свидетеля Виктории Канафеевой — она работала в «Седьмой студии» исполнительным продюсером, трудоустроена была без официального оформления и отвечала за взаимодействие с «Винзаводом» и кастинг на одном из проектов.
Отвечая на вопросы прокурора Олега Лаврова, она подробно рассказала о том, кто и как выдавал ей деньги на закупку реквизита и как оформлялись сметы на аренду помещений, а затем по просьбе защитников несколько раз повторила свой рассказ. Канафеева знала Кирилла Серебренникова еще до того, как пришла работать в «Седьмую студию», а Апфельбаум была известна ей как человек, который «оказывает поддержку» проекту в Минкульте; сама экс-чиновница подчеркнула, что не была знакома со свидетельницей.
Под конец заседания прокурор Лавров указал на противоречия между сказанным Канафеевой в суде и теми показаниями, которые она давала следствию: свидетельница называла разную сумму вознаграждения итальянским режиссерам Стефано Риччи и Джанни Форте. Второе противоречие касалось вопроса, согласовывала ли продюсер Екатерина Воронова сметы с Серебренниковым. По настоянию гособвинителя в суде огласили показания Канафеевой; в протоколе ее допроса, в частности, есть вопрос следователя о покупке Серебренниковым квартиры в Германии. «Я говорила то, что мне казалось важным, следователь говорил, что конкретно он хочет. Все вот эти вопросы в протокол не вошли», — ответила она на уточняющий вопрос Алексея Малобродского, который предположил, что беседа девушки со следователем была зафиксирована в протоколе не вполне корректно.
Заседание начинается с опозданием. Последним приходит прокурор Олег Лавров.
«Техническую неисправность устранить не представилось возможным», — говорит судья Ирина Аккуратова и открывает заседание.
Адвокат Алексея Малобродского Ксения Карпинская просит приобщить к материалам дела флешку, а также говорит, что свидетель Виктория Канафеева «пришла с какими-то документами». На прошлом заседании адвокат Кирилла Серебренникова Дмитрий Харитонов просил ее принести предварительные сметы и авансовые отчеты.
Канафеева заходит в зал.
Свидетельница Канафеева передает адвокатам авансовые отчеты и счета по проектам режиссеров Стефано Ричи и Джанни Форте и «Чучело».
После этого бумаги передают судье. Канафеева подходит к судье и объясняет, что написано в документах, затем ставит подпись. Пока она расписывается, Кирилл Серебренников и Софья Апфельбаум громким шепотом что-то обсуждают.
По залу микрофонным эхом разносятся отголоски вопросов судьи.
— То, что вами приобреталось, да?
— Да.
Стороны обсуждают ходатайство о приобщении этих документов. Защита поддерживает, прокурор Лавров просматривает бумаги. Канафеева садится на скамейку в зале. Против приобщения Лавров не возражает, но отмечает, что лишен возможности проверить действительность информации, и вносились ли в нее изменения.
Судья уточняет у Канафеевой, действительно ли расходы были. Она подтверждает, после чего уходит из зала суда. В итоге суд приобщает все документы, кроме одного, написанного на иностранном языке.
Прокурор Лавров говорит, что на сегодня пригласили свидетеля Лунину, но она задерживается до 11 часов. Судья Аккуратова объявляет перерыв до появления Луниной.
Входят свидетельница Инна Лунина с адвокатом. Обе — женщины лет 45–50 со светлыми окрашенными волосами. Лунина в шарфе и длинной черной кофте проходит к трибуне.
Она представляется, говорит, что родилась в 1968 году, у нее два высших образования, работает гендиректором в своей консалтинговой компании «Финна+».
По просьбе судьи Лунина оборачивается, смотрит на подсудимых и говорит, что знает Кирилла Серебренникова, которого видела один раз на совещании в качестве руководителя «Седьмой студии»; они общались за круглым столом. Подсудимого Юрия Итина она видела дважды: «У нас только была ситуация, связанная с подготовкой документов для налоговой инспекции — Юрий Константинович позвонил мне и попросил оказать помощь в подготовке документов. Больше не общались». Остальных свидетель не знает.
— Неприязненных чувств нет? — дежурно спрашивает судья.
— Да нет, — смущенно смеется Лунина.
Прокурор Лавров начинает задавать вопросы:
— С АНО «Седьмая студия» вы каким образом столкнулись?
— Мне позвонила Анастасия Голуб и попросила помочь с документами «Седьмой студии». Я встречалась с Анной Маховой, она тоже работала в «Седьмой студии» с [продюсером] Екатериной Вороновой, которая прислала мне на электронную почту табличку по траншам…
— Прислала табличку? — уточняет прокурор.
— По денежным средствам, у нее возник вопрос по недостаче денежных средств, и она попросила разобраться. Я приехала к ним в офис, это «Винзавод», чтобы ознакомиться с документами по налоговому учету, чтобы получить ответы на Катины вопросы.
— Документы сразу вам были представлены, или вы запрашивали?
— Экспертиза производилась выборочно, мне дал банк распечатанное, [а также] некоторые документы и договора по работам и часть актов сверок и взаиморасчетов с поставщиками.
Гособвинитель спрашивает, была ли предоставлена Луниной бухгалтерская документация.
— Была, но разные периоды были разбросаны в разных годах, в основном [я видела] поток денежных средств. Разбросана была 1С-ка, все года не воедино, а отдельно. База была показана, да, — вспоминает она.
— Какие документы [кассир «Седьмой студии» Лариса] Войкина вам представляла?
— Расчеты, договора с поставщиками, все было в коробках, она показывала, где что лежит.
— В каком виде предоставлялись документы Войкиной?
— В коробках все, что было сложено. Нам нужна была первичка, нам давались первичные документы в коробочках. Лариса оказывала всяческую помощь, показывала, где что лежит.
— Вы какой-то предварительный анализ проводили?
— Да, мы с Вороновой обсудили, что фактически бухучет велся в программе 1С, — говорит свидетельница Лунина.
— Как пришли к необходимости проведения совещания? — спрашивает прокурор Лавров.
— Позвала меня Катя Воронова, на совещании присутствовал Кирилл Серебренников, Итин, была [главный бухгалтер «Седьмой студии» Нина] Масляева, [подчиненная Масляевой Элеонора] Филимонова и я. Это был сентябрь-ноябрь, — говорит Лунина.
— Помните причину, по которой собиралось совещание?
— Масляева должна оказать вместе со своей помощницей Филимоновой помощь при восстановлении учета, тех документов, которые было необходимо внести в программу.
— Сразу к этому перешли?
— Я уж не помню. Разговор состоялся о том, что нужно принять меры по поводу восстановления учета.
— Кто высказался по этому поводу?
— Катя Воронова и Кирилл Серебренников.
— Иные участники совещания принимали какое участие? Итин что делал? — уточняет гособвинитель.
— Масляева никак не хотела контактировать с нами, переключала все вопросы на свою помощницу. Юрий Константинович просил Масляеву, чтобы она обязательно присутствовала на совещании.
— В итоге на самом совещании Итин что говорил?
— Я не помню точно.
— Масляева что-то говорила? Принимала участие в обсуждении? — напирает прокурор.
— Дальше я ушла, но там вопрос стоял о вот этой недостаче. Я была в коридоре, они обсуждали вопрос.
— Что вы выявили? — продолжает допрос прокурор Лавров.
— Я выявила недостачу в размере 10 миллионов, по документообороту мы нашли 5 миллионов, которые были по договору с «Балтийским банком развития». Фактически около 5 миллионов недостачи, — подытоживает аудитор Лунина.
— Какие-то договорные отношения по итогам работы были заключены?
— А как же. Договор заключен. Договор был на восстановление учета с разноской программы 1С. Сделать соответствующую уточненную отчетность, сдать ее в отчетные органы. Цена вопроса была 600 с чем-то тысяч — у меня договор забрал Следственный комитет. Сначала нам заплатили 50%, по окончании работ остальное. Мы закончили где-то в феврале-месяце, а начали — то ли ноябрь, то ли октябрь 2014 года.
— Для проведения этой работы сколько людей было привлечено?
— Четыре человека.
— Помимо вас?
— Да — Жирикова, Бабьяк, Брежнева, Соболевская. Соболевская проверяла кассу, делала отчет по кассовым операциям. Бабьяк забивала в 1С расчеты с поставщиками. Жирикова проверяла расчетные счета, заработную плату.
— Кто резюмировал всю информацию?
— Каждый отчитывался сам, резюмировала я. Все было доложено Кате Вороновой.
— Сможете описать итоги работы, были ли выявлены нарушения?
— Выявлены были нарушения, что организация вела учет по основной системе налогообложения вместо УСН (упрощенная система налогообложения — МЗ), были выявлены нарушения по заработной плате, пришлось сделать уточненный расчет, и по кассе очень много было разногласий, не было подложено определенных договоров займа и так далее, — вспоминает Лунина.
— Полнота первичных документов, она присутствовала? — продолжает задавать свои вопросы прокурор Лавров.
— Нет, — отвечает свидетельница. — Мы составили список с Вороновой необходимого документооборота, который нужно было доделать, исправить и подложить.
— Что имелось в виду под исправить? В каком формате?
— Допустим, предмет договора надо было изменить, название компании, печать там. Напечатанные договора нужно было исправить, подписать, переделать акты выполненных работ, чтобы формулировки соответствовали, — объясняет Лунина.
— Были ли вам представлены отчеты по субсидии, которые сдавались в Минкультуры?
— Конечно. Мы проверяли весь документооборот, делали соответствующие записи в бухгалтерской программе.
— На момент, когда вы еще не внесли изменения в бухгалтерию, соответствовала ли отчетам та бухгалтерия, которая велась в АНО «Седьмая студия»?
— Не поняла вопрос.
— Те документы, которые вы получили, соответствовали информации из отчетов в Минкультуры?
— Не все. Пришлось попросить документы и попросить переделать Масляеву и Филимонову.
— В сами отчеты изменения вносились?
— Нет. У нас были определенные замечания, я составила отчет по изменениям, Екатерина сказала, что дальше они будут решать вопрос сами.
— Вы принимали участие в подготовке отчета за 2014 год в Минкультуры?
— Нет.
— Документы какие-то корректировали для отчета?
— Я с 14-м годом не работала.
— Вы упоминали счета АНО «Седьмая студия». Какие счета?
— «Альфа-банк» и «Банк балтийского развития».
После недолгого молчания прокурор снова задает вопрос:
— В дальнейшем с АНО «Седьмая студия» как-то контактировали?
— В конце декабря 2016 года мне позвонила Татьяна Жирикова, прислала на электронку требования налоговой инспекции, попросила помочь. Там очень много было позиций, нужно было предоставить в кратчайшие сроки, там на праздники выпадало. Я несколько раз приезжала в театр, там готовили все необходимое.
— Кто оплачивал?
— Мы договорились о сумме, которая нужна была для работы, и мне отправила средства жена Юрия Константиновича [Итина]. Поступили 150 тысяч, по 60 тысяч мы разделили с Татьяной Жириковой, дальше разделили между девочками, которые нам помогали сшивать и так далее, — вспоминает аудитор.
Вопросы задает адвокат Кирилла Серебренникова Дмитрий Харионов:
— Скажите, вы общались с Масляевой и Филимоновой на совещании или во время работы?
— На совещании мы просто виделись, а общались в основном, с Филимоновой по телефону или по электронной почте. А Масляева практически трубки не брала и не выходила на связь.
— А какие должности занимали Масляева и Филимонова?
— Как я поняла, Масляева была главным бухгалтером, а Филимонова была помощницей, но не по штатному расписанию. Весь объем работ мы отправили ей, и она занималась подготовкой и распечаткой.
— Они вам как-то объясняли нежелание общаться с вами Масляевой? — интересуется адвокат.
— Она просто меня послала.
— Воронова прислала вам таблицу по траншам, возник вопрос о недостаче средств. Что была за таблица?
— Не сводились денежные средства, это была таблица в Excel с вопросами разными цветами. Я когда ее увидела, не могла понять, по какому вопросу несхождение было — поэтому меня и позвали.
— Какие деньги? — уточняет Харитонов.
— Я так понимаю, из транша, последнего или предпоследнего, из Минкультуры.
— У вас таблица сохранилась?
— Да.
— Вы принесли ее?
— Нет, конечно, — улыбается свидетельница.
Далее Лунина рассказывает о том, как хранились первичные документы «Седьмой студии».
— Комнатка маленькая была, там было только два железных шкафчика. Первичные документы находились в коробках. В папках. Никакой систематизации не было.
— Вы говорили, что вам была предоставлена система 1С, но про разные года я не понял, поясните, — просит адвокат Харитонов.
— Все должно быть занесено, остатки денежных средств — даже у них не было в программах регламентированных отчетов, которые сдавались в налоговую службу. Я так понимаю, что велась учетность на другой какой-то базе, у нас не было возможности посмотреть первоисточник.
— А кто-то объяснял, почему 1С была в таком состоянии?
— У каждого своя версия была, от Филимоновой было очень сложно получить какие-то ответы, все замедлялось, тормозилось, из-за чего так долго проводилась проверка.
— После изучения документов был сделан предварительный отчет. Какие выводы вы сделали?
— Было очень много нарушений, которые нужно было исправить. Система налогообложения не та применялась, по кассовым операциям были вопросы, по снятию средств с карточки, по расчетам с поставщиками выручка не была отражена, по субсидии в программе не было отражено вообще, — заключает Лунина.
Далее защитник Харитонов уточняет про снятие денег с карточки, и соответствовало ли состояние дел требованиям закона. Свидетельница Лунина ему отвечает, что нарушения какие-то были, но она не может сказать полнее. Были внесены определенные изменения в программу, «кассу пришлось там переподписывать, так скажем».
— Вы увидели недостачу в 10 миллионов, потом стало 5 миллионов. Можете пояснить, что за недостача и как ее выявили?
— В соответствии с выписками и информацией, которую предоставила Воронова.
— Масляева и Филимонова как-то объясняли это?
— Я ушла от этого разговора и в дальнейшем не поднималось это, — говорит Лунина.
— Приобретала ли АНО основные средства и материалы, и как они учитывались?
— Да, около 20 позиций основных средств, все по безналичному расчету.
Харитонов уточняет, были ли основные средства учтены изначально, до аудита.
— Нет, программа была фактически пустая, поэтому мы вносили все проводки по документообороту, — отмечает Лунина.
У адвоката Харитонова вопросов больше нет.
Адвокат Алексея Малобродского Ксения Карпинская спрашивает про оборотно-сальдовые ведомости, были ли на них отметки шариковой ручкой. Лунина вспоминает, что по субсидиям в документах делали отметки карандашом для налоговой инспекции. Рукописных записей на ведомостях она не помнит.
Адвокат Итина Юрий Лысенко продолжает допрос:
— До того, как Масляева послала вас, удалось ли вам услышать, почему учет так велся?
— Нет. [На собрании] она сказала: «Все вопросы задавайте Филимоновой». Никакого более конкретного взаимодействия у нас не получилось, она увольнялась или собиралась уйти, как я поняла.
— Вы говорили, не все бухгалтерские документы были предоставлены — к концу аудита нашлось все?
— У нас был не аудит, а восстановление документов. Частично нам предоставили.
— Бухучет был восстановлен?
— Мы передали работу, Воронова приняла, подписали акт, и список недостающих документов, который можно было подправить и привезти оригиналы, мы оставили руководству.
Судья Ирина Аккуратова:
— После изучения документов вам стало ясно, что какие-то лица работают без оформления? Войкина, Филимонова.
— У них были отношения по договору.
Лунина говорит, что договора с Филимоновой не видела, но видела платежные поручения. Про Войкину свидетельница не помнит. Она также объясняет судье, что не могла знать, выплачивались ли руководству «Седьмой студии» повышенные зарплаты.
Далее судья задает еще несколько уточняющих вопросов:
— Не та печать — это как?
— Договор пусть будет «Ромашка», а стоит там «Клен», так скажем, — говорит Лунина.
— Нарушения, которые вы выявили, были существенные? — спрашивает судья Аккуратова.
— Что было в наших силах и что было необходимо, мы предоставили отчет.
— Были существенны? — снова спрашивает судья.
— Думаю, что не совсем. Это АНО, она отчитывалась перед Минкультом. Упрощенные отчеты все были предоставлены, внесены в программу.
У судьи вопросов больше нет.
Теперь вопросы свидетелю задает подсудимый Алексей Малобродский:
— Скажите, пожалуйста, вы восстанавливали [документы] в системе 1С, с другой стороны, восстанавливали недостающие документы. Вы высказали замечания Масляевой и Филимоновой, и они предоставили эту первичку?
— Весь документооборот, все вопросы были отправлены в электронном виде мадам Филимоновой, и оригиналы предоставляла она.
— Спасибо. А скажите, когда в конце 2016-начале 2017 года Жирикова и Итин попросили поучаствовать в подготовке документов для проверки, вы получили те же документы, что и в 14-м году?
— Да, те документы, все документы мы ксерили, подготавливали, сшивали.
— Спасибо. Скажите, пожалуйста, а руководство АНО интересовал период 2013-2014-2015 годов. Документы 2011-2012 годов фигурировали?
— Нет.
— А когда проводили восстановление, там были такие документы?
— А как же.
— В составе этих документов были выплаты актерам и техническим специалистам? — уточняет Малобродский.
— Не помню уже, там много всего было.
— Вы упомянули, что в кассовом расчете были несоответствия по кассовому лимиту. Был ли такой документ как учетная политика, или при учете документ возник задним числом?
— Лимита денежных средств у нас не было, — отвечает свидетельница.