Суд начал рассматривать дело Саши Скочиленко 15 декабря прошлого года. Обвинение считает, что 31 марта она подменила ценники в магазине «Перекресток» на Васильевском острове на листовки с «ложной информацией» об «использовании вооруженных сил РФ».
По версии следствия, художница заменила ценники на стикеры со следующими утверждениями:
- «Российская армия разбомбила художественную школу в Мариуполе, около 400 человек прятались в ней от обстрелов»;
- «Российских срочников отправляют в Украину. Цена этой войны — жизни наших детей. Остановите войну»;
- «В первые три дня погибли 4300 российских солдат. Почему об этом молчат на телевидении?»;
- «Путин врет нам с экранов телевизоров 20 лет. Итог этой лжи — наша готовность оправдать войну и бессмысленные смерти»;
- «Мой прадед участвовал в Великой Отечественной четыре года не для того, чтобы Россия стала фашистским государством и напала на Украину».
На заседании 15 декабря Скочиленко выразила свое отношение к предъявленному обвинению: она настаивает, что факты, которые она привела в антивоеннных наклейках, не были для нее «заведомо» несоответствующими действительности.
Как отметила защита художницы, эксперты-лингвисты со стороны обвинения охарактеризовали тексты Скочиленко на ценниках как «информацию, выраженную в форме сообщений о достоверных фактах, но являющуюся ложной».
Первыми в зал заходят журналисты и сразу же занимают все свободные места — две скамейки. Еще около десяти слушателей стоят рядом, остальные не попали в зал, в том числе консулы.
Защитники Скочиленко просят суд объявить технический перерыв и перенести заседание в более просторный зал, чтобы все желающие могли поместиться. Адвокат Новолодский говорит, что ходатайство о проведении заседания в просторном зале защита подавала заранее, еще до заседания, «как раз чтобы не было таких заминок».
Судья Демяшева объявляет перерыв, чтобы уточнить, есть ли возможность перенести заседание в зал побольше.
Судья Демяшева отказалась переносить заседание в больший зал — защитники и аккредитованные СМИ поместились в том зале, в котором начали.
Адвокаты просят допустить в зал консулов. Обвинение не возражает. Судья просит допустить в зал консулов и политика Бориса Вишневского.
Адвокат Новолодский просит суд разрешить занести еще скамью в зал, чтобы «не унижать слушателей». Судья разрешает, помощники адвоката уходят за скамьей.
Помощники адвоката внесли в зал две дополнительные скамьи для слушателей. В это время адвокат Новолодский просит суд допросить первой саму Сашу Скочиленко: «Такой порядок облегчит рассмотрение дела судом и поставит все с головы на ноги. Мы получим нужные сведения. Если обвинение будет несогласно, то будет понятен предмет спора».
К защите Скочиленко присоединилась общественная защитница Маргарита Кислякова, суд разъясняет ей права: она вправе навещать Скочиленко в СИЗО и участвовать в заседаниях суда наравне с адвокатами. Отдельно судья отмечает, что защитница не может разглашать данные следствия и за разглашение понесет ответственность.
Адвокат Новолодский вмешивается и просит коллегу не учитывать последнее замечание, так как секретных сведений в деле нет, а суд открытый и гласный.
Адвокат Новолодский и вместе с ним его коллеги и сама Саша Скочиленко просят суд вернуть дело в прокуратуру, изменив на время нового рассмотрения Саше меру пресечения на домашний арест — «по гуманистическим соображениям, чтобы она могла поправить здоровье».
«Если дело будет возвращено прокурору без изменения меры пресечения невиновному, то мы будем это рассматривать как антиправосудную выходку, похожую на футбол», — обращается к суду Новолодский.
Он подчеркивает, что домашний арест — суровая мера пресечения, а доводы, которым руководствовалось обвинение, ходатайствуя о помещении Скочиленко в СИЗО — «высосаны из пальца».
Судья Демяшева спрашивает Скочиленко, по какому адресу та может отбывать домашний арест. Посоветовавшись с защитниками, Саша называет адрес и говорит, что у нее там есть временная регистрация.
Адвокат Неповиннова отмечает, что у защиты есть письменное согласие собственника квартиры на проживание Скочиленко по этому адресу на время домашнего ареста.
Судья Демяшева спрашивает Скочиленко о состоянии здоровья.
«Мое состояние ухудшается с каждым днем: мне не хватает витаминов, лезут волосы, сильно болит живот, гипоксия. Более того проведены исследования сердца, у меня порок сердца, нарушение ритма сердца, мне небезопасно в камере — я могу терять сознание и однажды чуть не упала с кровати», — рассказывает Скочиленко.
Она добавляет, что осмотров врачей в СИЗО недостаточно, чтобы оказать ей должную медицинскую помощь. Художница поясняет, что у нее целиакия, ей нужна жесткая безглютеновая диета, которую обеспечить в СИЗО не могут.
«У меня обострилось хроническое заболевание — биполярное расстройство, у меня ПТСР. Ко мне не может сейчас приходить психотерапевт, а мне нужны его консультации», — заканчивает рассказ о своем здоровье Скочиленко.
Теперь судья спрашивает Скочиленко о средствах для жизнь под домашним арестом.
«В мою поддержку создан фонд, там около 300 тысяч рублей, и еще будет доход с недавно вышедших книг», — отвечает Скочиленко.
Судья Демяшева спрашивает, все ли адвокаты со стороны защиты согласны с ходатайством о переводе Скочиленко под домашний арест. Все согласны.
Адвокат Неповиннова отмечает, что все слова Александры о здоровье подтверждаются медицинскими справками. Адвокат Новолодский напомнил суду, что обвинитель признала, что даже не читала обвинительное заключение, а просто подписала документ, составленный другим человеком.
Прокурор Никандрова против возвращения дела в прокуратуру: «В ходатайстве не содержится ни одно основание, которое требуется указывать в соответствии с УПК».
Никандрова также против смягчения меры пресечения на домашний арест: «В законе есть перечень оснований для изменения — озвученные обстоятельства не соответствуют законным основаниям».
Судья Демяшева уходит в совещательную комнату для вынесения решения по ходатайству, на это время всех слушателей просят покинуть зал.
Пока судья Демяшева в совещательной комнате решает, возвращать ли дело в прокуратуру, журналисты и немногочисленные слушатели, которые смогли попасть в зал, выходят в коридор. Там все еще стоят десятки человек — группа поддержки, которая не смогла попасть на само заседание.
В коридоре правозащитник Динар Идрисов и политик Борис Вишневский обсуждают, возможно ли, что сегодня Скочиленко отпустят из СИЗО. Идрисов считает «хорошим знаком», что судья вообще согласилась рассмотреть этот вопрос сегодня.
Суд переходит к показаниям Саши Скочиленко. Она решила сначала в свободной форме изложить свою позицию, а потом ответить на вопросы защиты и обвинения. Показания Скочиленко подготовила в письменном виде и начала зачитывать:
— Мои адвокаты в ходе состоявшихся встреч со мной разъяснили мне понятия: «объективная сторона преступления» и «субъективная сторона преступления». После этого мне стало окончательно понятно, что в моих действиях отсутствует состав преступления, предусмотренный статьей 207.3 УК РФ, поскольку это преступление может быть совершено только с прямым умыслом и предполагает «распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации об использовании Вооруженных сил РФ.
Скочиленко признает, что заменила ценники на антивоенные стикеры в магазине, но подчеркивает, что написанное на стикерах не было для нее «заведомо ложной информацией», так как художница «искренно верила в правдивость этой информации от чего тяжело переживала события, разворачивающиеся в Украине в конце февраля и в течение марта 2022 года».
«После начала специальной военной операции я искренне полагала, что СВО имеет чисто формальные отличия от общеизвестного понятия "война". Я исходила именно из этого общепринятого понятия "война" и, как показали события, проявившиеся в течение десяти месяцев после начала СВО, я не ошиблась в своих оценках», — продолжает Саша.
Художница отмечает, что во время войны получить достоверную информацию о происходящем очень сложно, и она старалась следить за новостями по разным источникам: «В то время источниками моей информированности о событиях, происходящих в Украине в ходе реализации СВО, были мои друзья, проживающие в России и в Украине, зарубежные и независимые российские СМИ». Далее Скочиленко перечисляет СМИ, откуда черпала информацию.
«На основе сведений, полученных из этих источников, у меня сформировалось устойчивое представление о неизбежной гибели российских военнослужащих. Данное обстоятельство было подтверждено официальными данными, распространенными Министерством обороны РФ», — продолжает читать Саша.
Далее Скочиленко озвучивает содержание всех пяти стикеров, которые она разместила в «Перекрестке»:
— Российских срочников отправляют в Украину. Цена Этой войны-жизни наших детей;
— Мой прадед участвовал в великой отечественной 4 года не для того, чтобы Россия стала фашистским государством и напала на Украину;
— Остановите войну! В первые три дня погибли 4300 Российских солдат. Почему об этом молчат на телевидении?
— Путин врет нам с экранов телевизоров 20 лет. Итог этой лжи — наша готовность оправдать войну и бессмысленные смерти;
— Российская армия разбомбила худ.школу в Мариуполе. Около 400 человек прятались в ней от обстрелов.
По каждому стикеру в отдельности она доказывает, что утверждения были либо впоследствие подтверждены, либо были выражением ее личного мнения и опыта.
В конце своего выступления она просит приобщить к делу заключение специалиста в области филологии С.В. Друговейко-Должанской. Результаты этой экспертизы, по мнению Скочиленко, полностью доказывают ее невиновность и опровергают аргументы обвинения.
Судья спрашивает у участников процесса, поддерживают ли они просьбу Скочиленко приобщить к делу письменные показания и экспертизу. Защита поддерживает, а прокурор не возражает.
Судья Демяшева приобщает письменные показания Скочиленко и заключение эксперта защиты к материалам дела.
Защита переходит к допросу Скочиленко, вопросы задает адвокат Новолодский:
— Доводилось ли вам ранее бывать в Украине? В качестве кого? С кем вы общались?
— Да, в Украине проживает моя бывшая однокурсница, она организует детский международный лагерь для детей по обучениб их видеомонтажу. Я была приглашена зимой 2020 года в качестве вожатой, приехала туда, работала там с детьми и там были дети со всей Украины. Я к ним очень привязалась, детей было человек 30, возраст от шести до 17. Я учила их видеомонтажу и операторскому мастерству. Негативного отношения к себе не заметила. Ранее в 17 году издавала в Украине свою книгу и общалась там со многими людьми, активистами и коллегами.
По словам Скочиленко, она и после возвращения в Россию продолжала поддерживать контакт с коллегами и детьми из Украины и дистанционно участвовала в проекте помощи детям с ограниченными возможностями.
Адвокат Новолодский продолжает допрос:
— Как вы переживали события СВО? Мы сейчас будем говорить о ваших переживаниях, но это объективная сторона преступления. Обвинение отказалось исследовать этот вопрос.
— Мне действительно стали писать дети и моя подруга: «Почему вы нас бомбите?». Это было шок для меня. Я женщина, я кормила этих детей и очень к ним привязалась. Воспринимала все как ужас, дети присылали мне видео, как они сидели в подвале в разрушенных домах. Там был видеодневник девочки из Киева о бомбежках, как готовят обед во дворе на костре. Я испытывала большую тревогу и эмпатию к ним, писала им каждый день и спрашивала как у них дела, очень к ним привязалась.
— То есть вы воспринимали эти видео как правдивые?
— Безусловно. И когда я увидела макеты ценников в интернете, я была с ними полностью согласна, они отражали мои представления о происходящем.
Далее адвокат Новолодский еще раз акцентирует внимание на том, была ли для Скочиленко информация «заведомо ложной»:
— Нет, я верила этой информации, я проверяла разные источники информации, я как человек, работавший в журналистике, сопоставляла факты, — отвечает Скочиленко.
В этот момент судья объявляет технический перерыв — у секретаря суда возникли проблемы с аудиопротоколированием заседания.
Саша Скочиленко вместе с адвокатами Яной Неповинновой и Юрием Новолодским. Фото: Медиазона
После небольшого технического перерыва заседание продолжается.
— Мы остановились на том, что у вас была способность к верификации и отличению правды от неправды, — продолжает допрос Новолодский. Скажите, все ли факты вы воспринимали как действительные?
— Анализ источников базируется на том, что если сотни источников говорят одну информацию, то информации стоит доверять. Я руководствовалась этим принципом.
— Вы относились к фактам на ценниках как к ложным и недостоверным?
— Нет, я относилась к ним как к правдивым.
Теперь вопросы Скочиленко задает адвокат Герасимов, он просит Сашу рассказать немного о себе, о работе.
Она рассказывает, что училась в театральной академии кино и телевидения, затем училась в СПбГУ на факультете свободных искусств. «Моя деятельность обширна, много лет работала в журналистике, снимала для "Бумаги" и других СМИ и даже РИА "Новости"», — говорит Скочиленко.
По ее словам, Саша участвовала во многих просветительских проектах. В том числе освещала спортивные мероприятия для людей с ограниченными возможностями.
Рисовала комиксы о депрессии — они получили широкую позитивную оценку публики и профессионалов, были переведены на разные языки. ВШЭ приглашала Сашу выступить на мероприятии в честь дня психического здоровья, после она неоднократно записывала просветительские подкасты на эту тему. Кроме того, Скочиленко оформляла методички о ВИЧ и поддержке людей с психологическими особенностями.
Кроме того, Скочиленко работала няней, вожатой, учила детей музыке.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
Адвокат Неповиннова спрашивает Скочиленко, испытывает ли она ненависть к какой-то социальной группе. «Как человек, который немного разбирается в психологии скажу, что невозможно не испытывать совсем ненависть. Но к Вооруженным силам России я не испытываю ненависти», — отвечает Скочиленко.
Далее Неповиннова уточняет, может ли Скочиленко назвать себя активисткой. «Нет, активисткой я не являюсь», — отвечает Саша.
Неповиннова уточняет, ялвяется ли Саша участницей «Восьмой инициативной группы» — фемобъединения в Петербурге.
— Нет, о нем я узнала на первом заседании, когда приобщена была бумага из центра Э [о том, что я там состою], источники этой информации неясны, — качает головой Скочиленко.
Прокурор не стала задавать Скочиленко вопросы, так как еще на прошлом заседании Скочиленко сказала, что «у гособвинителя нет цели выяснить истину, а есть цель осудить да покрепче», поэтому «в целях самозащиты» она отказалась отвечать на вопросы обвинения.
Судья задала лишь несколько уточняющих вопросов про обстоятельства дела — когда и где Скочиленко расклеивала ценники. На этом допрос Саши окончен.
Адвокат Новолодский обращается к суду: «Ваша честь, прошу предоставить защите возможность делать заявления, когда прокурор будет представлять сведения, противоречащие фактическим обстоятельствам. Много воемени я не займу».
Судья Демяшева отвечает, что это преждевременное замечание. Адвокат настаивает на своем праве комментировать заявления прокурора и просит, чтобы эти комментарии заносились в протокол.
Фото: Александра Астахова / Медиазона
Государственный обвинитель Никандрова оглашает порядок представления доказательств — она собирается сначала огласить письменные доказательства, затем вызывать свидетелей.
После этого Никандрова просит перенести заседание и перейти к ознакомлению с доказательствами позже, так как «уже много времени».
Защита не против переноса заседания, но хотела бы знать, каких именно свидетелей вызовет обвинение.
Судья Демяшева на месте разрешила перенести заседание и попросила всех слушателей выйти — новую дату заседания она согласилась назвать лишь участникам процесса.
Через несколько минут после того, как слушатели покинули зал, в коридор вышли адвокаты и сказали, что следующее заседание назначили на 15:00 15 февраля.