Следствие считает, что художница Саша Скочиленко 31 марта заменила ценники на листовки с «ложной информацией» об «использовании вооруженных сил РФ» в магазине «Перекресток» на Васильевском острове. Девушке вменяют публичное распространение «заведомо ложной информации по мотивам политической ненависти», ей грозит от 5 до 10 лет лишения свободы. Утром 11 апреля художницу задержали после обыска у нее дома. Скочиленко с 13 апреля находится в СИЗО.
За эти месяцы суд неоднократно продлевал арест Скочиленко, хотя защита просила о более мягкой мере, например, о домашнем аресте. Заседания по мере пресечения были закрыты для слушателей.
В СИЗО у художницы ухудшилось состояние здоровья. Ее защитница Яна Неповиннова рассказывала, что сразу после ареста художницу поместили в камеру на 18 человек, где ей не обеспечивали безглютеновую диету, необходимую из-за диагностированного целиакия. Сокамерницы запрещали художнице самой открывать холодильник.
«Саше стали постоянно говорить, что от нее плохо пахнет. Сокамерницы заставляют Сашу каждый день перестирывать всю свою одежду, включая обьемные свитера и теплый халат. Это занимает у нее половину дня», — рассказывала Соня Субботина, девушка Скочиленко.
Позже художницу все же перевели в двухместную камеру, где обеспечили горячее безглютеновое питание.
Как уточняла адвокат, после удаления зуба у Скочиленко начались осложнения, потому что художнице не зашили рану. В итоге у художницы воспалился лимфоузел, а антибиотиков и обезболивающих, которые давали ей в СИЗО, оказалось недостаточно.
«Бумага» писала, что жалобу на Сашу Скочиленко написала 72-летняя покупательница супермаркета.
«Меня крайне возмутила прочитанная мной клевета, поскольку я очень переживаю за российских солдат на Украине, смотрю все новости про это», — говорится в опубликованных показаниях пенсионерки. На наклейке говорилось что российская армия разбомбила художественную школу в Мариуполе, в которой прятались 400 человек.
Во время следствия Скочиленко переписывалась с корреспонденткой «Медиазоны». Вот что она рассказывала о своих сокамерницах:
«За все время тут у меня было четыре соседки. Эля — моя "весенняя" соседка, ее отпустили по приговору. Оля — моя "летняя" соседка, она уехала отбывать наказание в конце августа. "Осенняя" соседка Лена — ее недавно этапировали в Вологду, ждать апелляцию. Их характеры очень подходили временам года, в которые они со мной жили. С каждой были свои радости и свои трудности. Сейчас у меня "зимняя" соседка Маша. Учитывая время года, я ожидала кого-то холодного и закрытого, но Маша очень доброжелательная, общительная, оптимистичная и нарядная, как веселые зимние праздники».
Девушка рассказала, что за восемь месяцев она лишь дважды ходила на свидания. Ей разрешили видеться с кровными родственниками и священником. Хотя Скочиленко не религиозный человек, она решила повидаться с отцом Григорием Михновым-Вайтенко.
«С самого начала он решительно осудил кровопролитие, и я испытывала к нему огромное восхищение. Кроме того, он совсем не осуждал мои отношения, и мне было очень интересно поговорить с ним на разные темы. Конечно, он помолился за меня, но меня это не смутило, я отнеслась к этому с большим пиететом», — рассказывает она.
Художница рассказала, что получает множество писем поддержки и поблагодарила за них.
«Отдельно хочу отметить переписку с девочкой младшего школьного возраста, которая пишет мне с самого первого дня моего заключения в СИЗО. Ее зовут Оксана, она присылает мне сказки, рассказывает, как провела день или как ее кошка родила котят. На день рождения она подарила мне трехцветных кошек из оригами. Я сочинила для нее сказку про Принцессу Зайку и кошечку Пус-Пус, чтобы деликатно и бережно объяснить, что со мной происходит», — говорит художница.
С помощью друзей она подготовила к публикации три комикса. «Самым главным для меня творчеством — музыкой — заниматься в СИЗО, к сожалению, не получается. Здесь запрещены любые музыкальные инструменты и даже учебники сольфеджио. Так что я играю на спичечных коробках, решетках, жестяных банках, на собственном теле и на столах, иногда пою во дворике», — добавляет она.
Заседание еще не началось. Сторона защиты в составе трех адвокатов — Дмитрий Герасимов, Юрий Новолодский и Яна Неповиннова — раздала журналистам и прибывшим на заседание к Саше Скочиленко консулам из Финляндии, Швеции, Германии и Норвегии письмо художницы, в которой она выражает отношение к обвинению.
Она полагает, что следователи даже не смогли проинформировать ее «на безупречном русском языке, позволяющем понять смысл предъявленного обвинения».
Художница настаивает, что те факты, о которых она писала в антивоеннных наклейках, не были для нее «заведомо» несоответствующими действительности.
«Следственнная власть сознательно исключила исследование обстоятельств информационной войны из предмета доказывания», — продолжает она.
Художница обращает внимание, что «сегодня с телеэкранов нескончаемым потоком льется так называемая "массовая информация" о том, что усилиями недружественных нам стран Специальная военная операция переросла в полномасштабную войну».
«Может быть, я была не так уж и неправа?» — размышляет Скочиленко.
Перед началом заседания приставы вынесли из зала вешалку с куртками адвокатов. После они сообщили, что из примерно сорока человек в зал пустят только двенадцать.
Слушателям и журналистам предложили определиться, кто пойдет в зал. Помощник одного из адвокатов попросил дипломатов пройти первыми.
Затем в зал завели Сашу Скочиленко. Как обратили внимание ведущие канала в поддержку художницы, ее провели в наручниках — несмотря на недавнее обещание МВД, что с женщинами так делать не будут.
Заседание открывается. Рассматривается ходатайство о фото- и видеосъемке на заседании.
Адвокат Юрий Новолодский замечает:
— Ваша честь, мне даже непонятно решение председательствующего ставить этот вопрос на процессе, это разрешено законом.
Юрист спрашивает, почему Саша Скочиленко была доставлена в наручниках вопреки закону.
Его коллега Герасимов говорит, что идет «процесс мирового уровня, представители СМИ должны быть на заседании».
Прокурор не возражает против присутствия прессы, но выступает против съемки. Кроме того, она просит выпроводить свидетелей — из них тут друг Саши Алексей Белозеров и ее девушка Соня Субботина.
Судья Оксана Демяшева одобряет просьбу прокурора и запрещает съемку, мотивируя это тем, что она будет мешать светом и шумом.
Многие журналисты сидят на полу, пустили пофамильно тех, кто отправлял аккредитацию, однако некоторым все равно не хватило места.
Скочиленко встает и представляется. Отводов стороны не заявляют, подсудимой разъясняют ее права.
Судебное следствие открывается, все участники процесса считают возможным начать рассмотрение дела по существу.
Адвокат Неповиннова заявляет ходатайство об устранении причин унижающего отношения: просит освободить Скочиленко из клетки, т.к. это может создать у судьи предубеждение о виновности. Начинается бурная дискуссия.
Прокурор машет ручкой и просит ей письменную копию заявленного ходатайства.
Художница говорит, что содержание в клетке унижает ее человеческое достоинство, ее дополняет адвокат Новолодский: «На месте Александры обычно находятся страшные преступники: убийцы, грабители. <…> Просто такая дурная привычка — до осуждения сажать человека в клетку».
Гособвинитель отвечает, что в полномочия суда не входит метод конвоирования, она считает, что ходатайство не подлежит рассмотрению судом.
Новолодский замечает, что прокурор смотрит в окно и в телефон, адвокат думает, что та «не хочет участвовать в процессе». Как выясняется, прокурор искала, кто выложил в соцсети фото из зала суда.
Она просит удалиться того, кто сделал фото. Судья просит слушателей предьявить телефоны, одного из слушателей выводят из зала.
Защите отказывают в том, чтобы Скочиленко вывели из клетки, однако разрешают допустить к защите художницы Маргариту Кислякову.
Прокурор читает фабулу обвинения. В ней говорится: следствие установило, что Скочиленко публично распространила заведомо ложные данные о ВС РФ за пределами РФ по мотивам политической ненависти.
Гособвинительница обращает внимание на ратификацию договоров о дружбе и сотрудничество между РФ и ЛДНР, уточняет, что документы узаконивают присутствие российских военных на их территории.
По версии следствия, Скочиленко с 21:46 в магазине «Перекресток» с целью «пропаганды негативного мнения о российских военных» разместила наклейки:
- «российская армия разбомбила художественную школу в Мариуполе, около 400 человек прятались в ней от обстрелов»;
- «российских срочников отправляют в Украину. Цена этой войны — жизни наших детей. Остановите войну»;
- «в первые три дня погибли 4300 российских солдат. Почему об этом молчат на телевидении?»;
- «Путин врет нам с экранов телевизоров 20 лет. Итог этой лжи — наша готовность оправдать войну и бессмысленные смерти»;
- «мой прадед участвовал в Великой Отечественной четыре года не для того, чтобы Россия стала фашистским государством и напала на Украину».
После этого защита читает текст, в котором Скочиленко выражает отношение к войне — перед заседанием адвокаты распространили его среди журналистов.
Адвокат читает документ: «И у вас хватило наглости написать "какой-либо социальной группы"»? Он продолжает: «Придется выбрать какую-то социальную группу».
Затем Новолодский опять делает замечание прокурору — та улыбается. Юрист отмечает, что это как минимум неуважительно, когда человека судят, и говорит, что гособвинительница ведет себя «будто на вечеринке».
Комментируя лингвистическую экспертизу, адвокат говорит: «Аплодисменты умирающему российскому правосудию».
В ней, к примеру, эксперты на вопрос, в какой форме выражалась «недостоверная информация», распространенная Скочиленко, отвечали: «данная информация выражена в форме сообщений о достоверных фактах, но является ложной».
Скочиленко заметила, что эксперт Анастасия Гришанина подписывала письмо в поддержку «спецоперации».
Эксперты оценивали пять высказываний на наклейках, и решили, что они ложны. Как указывают Скочиленко и адвокаты, такие вопросы, как, например, кто разбомбил драмтеатр в Мариуполе, не входят в компетенцию лингвистов.
Адвокат Юрий Новолодский завершает чтение 18-страничного отношения к предъявленному обвинению, написанного художницей в соавторстве с защитой.
Юрист рассказывает, что при адвокатах следователь, подписавший обвинительное заключение, сказал, что не причастен к его составлению. Предыдущий следователь, добавляет Новолодский, уволился.
Саша Скочиленко задает вопросы обвинению: девушка просит разъяснить, чем, по мнению следствия, выразилась ее политическая ненависть, к какой именно социальной группе выражена вражда.
Далее художница говорит, что в распространенной ею фразе о том, что срочников нельзя отправлять на фронт не было ложных сведений — срочники на фронте были — это подтвердили в Минобороны. Девушка спросила, не исключат ли этот эпизод из обвинения.
Кроме того, Скочиленко утверждает, что во фразе про прадеда нет дискредитации именно российской армии, а прилагательное «фашистский» характеризует ее отношение и просит исключить этот эпизод.
Далее девушка задает вопрос, в чем именно претензии государства к ней во фразе «Остановите войну».
В «ценнике» про Мариупольский драмтеатр она не понимает, что именно не соответствует действительности.
Затем судья объявляет, что заседание закончено, а следующее состоится 20 января в 14:00.