Суд над Навальным. День пятый

С марта 2021 года Алексей Навальный находится в ИК-2 города Покров Владимирской области, где он поставлен учет как склонный к экстремизму. Навальный неоднократно рассказывал о психологическом давлении в колонии, об этом же говорили и другие ее заключенные.

Политику вменяют два эпизода по статье 297 УК (часть 1, оскорбление участников судебного разбирательства, и часть 4, оскорбление судьи) и четыре эпизода по части 4 статьи 159 УК (мошенничестве в особо крупном размере). Обвинение считает, что Навальный оскорбил судью Веру Акимову, прокурора Екатерину Фролову и свидетеля Игоря Колесникова — внука ветерана Игната Артеменко, за клевету на которого оппозиционера судили в начале 2021 года.

Что касается обвинений в мошенничестве, то потерпевшими по этому делу проходят четыре человека, среди них — разнорабочий Александр Кошелев, который перевел Навальному в декабре 2020 года миллион двадцать тысяч рублей, и Михаил Костенко. Как утверждает соратник Навального Иван Жданов, Костенко — зять юриста Сурена Зорояна, партнера Ильи Ремесло, активно и публично критикующего Навального. Ремесло выступил в суде в качестве свидетеля в третий день процесса.

Первым свидетелем, допрошенным по делу в суде, стал бывший соратник Навального Виталий Серуканов, переметнувшийся на канал RT, где он снимает про оппозиционера изобличающие сюжеты и, по словам самого Навального, получает зарплату в миллион рублей. Во время выступления Серуканов назвал ФБК «закрытым тоталитарным обществом», а Навального — «маленьким богом», но затем сник под шквалом вопросов защиты и так и не смог ответить на большинство ее вопросов.

Второй свидетель Федор Горожанко сразу назвал уголовное дело против Навального абсурдным и подчеркнул, что Навальный действовал «в соответствии с действующим законодательством». Он пожаловался на давление в СК, куда его вызвали накануне заседания и заставили отрепетировать нужные гособвинению показания в суде. На следующее заседание, когда должен был продолжиться его допрос, Горожанко не явился.

Перед началом сегодняшнего заседания пресс-службе суда пришлось срочно налаживать технику в переоборудованном зале ИК-2, где идет трансляция для журналистов. Звука не было вообще, картинка в пикселях.

Когда включали экран с трансляцией из зала, был размыто виден одиноко сидящий за столом Навальный в тюремной робе.

Заседание началось с часовым опозданием. В зал вошла судья Котова и один из двух свидетелей, чьи выступления запланированы на сегодня.

Его зовут Евгений Ходенок. Представившись, свидетель говорит, что работает судебным приставом. Он рассказывает, что на процессе по делу о клевете на ветерана «было много людей», но он не может вспомнить, что это были за люди и что они там делали.

— Журналисты, наверное, освещали? — подсказывает прокурор.

Свидетель делает паузу и говорит, что не знает, как дальше выступать в суде, потому что «ничего не помнит».

Судья спрашивает, есть ли у защиты вопросы. У защиты вопросов нет. Прокурор говорит, что не может задавать вопросы тому, кто отказывается давать показания, ссылаясь на беспамятность. Просит зачитать показания из материалов дела.

— Я бы попросила оставить свидетеля, изучить его показания, а уже потом я задам ему вопросы, — говорит прокурор Тихонова.

Адвокат Михайлова против. Она говорит, что «если человек не помнит, то никаких оснований для оглашения его показаний в суде нет», а Вадим Кобзев поддерживает коллегу. Защитник обращает внимание, что это очень странно, что за полгода свидетель забыл подробности своих показаний полностью. Навальный поддерживает своих адвокатов.

Защита уверена, что суд не может использовать в качестве аргумента для зачитывания письменных показаний то, что свидетель якобы забыл, что с ним происходило. Судья Котова отказывает в ходатайстве прокурору: «Свидетель и правда не отказался от показаний, он сказал, что не помнит».

Котова пробует допросить свидетеля сама: спрашивает, на скольких заседаний был пристав, помнит ли визуально Навального и судью. Свидетель говорит, что был на нескольких заседаниях, Навального и судью помнит. Судья спрашивает, были ли какие-то еще коллеги пристава. Какие-то, по его воспоминаниям, были.

Ну вспомните хоть что-то про поведение Навального, просит судья.

— Ну вызывающе себя вел. То ли фюрером назвал судью, то ли что-то такое, — неохотно отвечает Ходенок. Больше он ничего не помнит: повторяет несколько раз, что не помнит и вспомнить не может.

Судья вымучила из пристава, что процесс шел в 2021 году, месяц он не вспомнил. Заседаний, по его воспоминаниям было около четырех, но точнее сказать не может.

— Может, подсудимый как-то так комментировал происходящее в зале тогда, что вы запомнили? — пытается судья. Ходенок говорит, что не помнит ничего.

Судья просит вспомнить каких-либо еще участников процесса. Свидетель долго мнется: «Ну ветеран, кажется, какой-то был», — бурчит он.

Свидетель делает настолько длинные паузы между фразами, что журналисты в зале для трансляций начинают переглядываться и шептаться. «Трансляция зависла», — нервничают они, но ничего не зависло.

Тут Ходенок внезапно говорит, что видел Навального на каком-то еще процессе, но на каком именно — да, вспомнить не может. Ходенок угрюмо молчит.

У Навального к нему один вопрос: «Вы сказали, что вспомнили, что видели меня на других каких-то процессах. Может, вспомните, я там оскорблял кого-то, вел себя неприемлемо?»

— Нет, не обратил внимание на такое, — почему-то Навальному свидетель отвечает громче, чем на вопросы судьи.

Прокурор спрашивает, был ли у Ходенка видеорегистратор, записывал ли он на него участников того процесса: «Не помню», — снова понижает голос пристав. Его отпускают.

Cледующий свидетель — Иван Александров. В момент, когда он называет свою профессию, трансляция начинает скрипеть и ничего не слышно. Александров говорит, что «возил Навального на суд к ветерану».

Этот свидетель тоже говорит, что не помнит деталей. Прокурор просит вспомнить хотя бы отношение Навального к участникам процесса.

— Вообще помню, что что-то там про ветерана сказал. Судье хамил, вроде как, — отвечает Александров.

Его просят вспомнить, как Навальный вел себя по отношению к прокурору, но свидетель не помнит.

Александров вспоминает, что Навальный «возмущался, что его дополнительно обыскивают при конвоировании».

— То есть активно вел себя и до заседания? — подытоживает прокурор.

Александров пожимает плечами.

У трансляции пропадает звук — вновь он появится на стандартном вопросе к свидетелю, испытывает ли он неприязнь к Навальному и есть ли у него основания для оговора. Александров отвечает отрицательно. Его отпускают.

Гособвинитель говорит, что на сегодня свидетели закончились. Она просит суд позволить ей перейти к письменным доказательствам. Навальный в паузе напоминает суду, что в списке обвинения, как раньше сообщалось, «человек двадцать свидетелей».

— Где они все, их вообще вызовут в суд? — спрашивает он.

— Ну не двадцать, но точно сказать не могу, — отвечает ему Тихонова. — Есть адвокатская тайна, пусть будет и тайна обвинения.

Она просит защиту предоставить свой список свидетелей. Адвокат Михайлова говорит, что готова назвать только тех, кто уже вызван на понедельник. Защитница уточняет у суда, надо ли это сделать. В зале повисла тишина, и вопрос снялся как-то сам собой.

Прокурор начала оглашать решение Савеловского суда Москвы от 29 ноября 2017 года по иску о возврате 50 тысяч 100 рублей от жителя Карелии Михаила Костенко к Леониду Волкову, соратнику Навального.

Звук снова на время пропал. По отрывочным фразам трансляции понятно, что прокурор зачитывает решение Мосгорсуда о признании Фонда борьбы с коррупцией, а также его юрлица «Фонд защиты прав граждан» и штабов оппозиционера Алексея Навального экстремистской организацией.

Упоминая в своей речи ютуб-канал «Навальный Live», прокурор Тихонова несколько раз делает ошибку, называя его «Навальный Love». Оппозиционер сначала улыбается этому, но чем чаще гособвинитель ошибается, тем серьезнее подсудимый становится.

Встает Навальный, начинает говорить:

— Я вот, что хотел сказать, я послушал это прекрасное судебное решение, из которого следует, что ФБК нехило занимался экстремизмом все эти годы и обижал несчастных честных чиновников, — говорит он.

Дальше Навальный обращает внимание на то, что на заседаниях по признанию его организаций экстремистскими его самого не было, хотя его фамилия «в решении суда упоминается раз 300 или 500», а также он неоднократно подавал ходатайство об участии в этих заседаниях. На что получал ответ, что он к этим заседаниям и этим решениям «отношения не имеет».

Навальный говорит, что делал расследование о прокуроре Москвы, который требовал признать структуры экстремистскими: «И именно поэтому, потому что он жулик, он и хотел уничтожить ФБК». Прокурор почти визжит, требуя, чтобы Навальный не комментировал личности других людей. Судья ей вторит, Навальный просит Котову передать прокурору, чтобы та его не перебивала.

— Ваша честь, я тут подсудимый, у меня есть право строить свою защиту так, как я считаю нужным. Прокурор сама упоминала имя прокурора Москвы, а когда его упоминаю я, начинает кричать. Но у меня голос громче и чем у прокурора, и чем у вас.

Прокурор кричит о том, что «нельзя называть прокурора Москвы жуликом и вором без решения суда», на что Навальный улыбается.

— Я видел эти гостиницы в Черногории и недвижимость в Испании, — говорит он. — Я буду называть вещи своими именами, можете на меня за это еще одно уголовное дело возбудить.

Адвокаты встают тоже, начинается перепалка между прокурором, адвокатами и Навальным. Вопли такие, что не разобрать ни слова вообще.

Навальный широко улыбается и жестом подсказывает судье, что можно постучать молоточком. Из общих криков получается вычленить крик Михайловой. Адвокат доказывает, что «может кричать громче прокурора», и тут вмешивается судья на очень высокой ноте: «Адвокат Михайлова, у нас тут не конкурс, кто громче кричит, дам вам всем немного времени успокоиться».

На этом моменте у трансляции выключается звук.

Звук возвращается. Слово у Навального.

— Хочу, чтобы все прошло с точки зрения нормальных людей по-человечески и процессуально правильно, я говорил об этом с первых минут этого суда. Заметьте, я не злоупотребляю своим правом высказываться, не затягиваю процесс, — говорит он, объясняя, что он «очень терпеливо ждет» своей очереди высказаться. — Вот прокурор, например, приходит и зачитывает информацию про учебу и отдых моих детей, мне это не нравится, но я молчу. У нас же состязательный процесс, пусть прокурор говорит, что считает нужным. Но у меня тоже должно быть право говорить то, что не нравится гособвинителю, который зачем-то решил выступить цензором из солидарности с московским прокурором.

Он отмечает, что расследования ФБК, на которые он ссылается, есть в материалах дела, поэтому он имеет полное право на них ссылаться.

— Вы, конечно, можете меня удалить, но это будет совсем странный процесс, мало того, что в тюрьме, так еще и в мое отсутствие, — иронизирует подсудимый.

Навальный настаивает, что просит просто не прерывать его, пока он говорит. Ведь он также старается терпеливо слушать других участников процесса, хоть часто и не согласен с ними. Стороны сходятся на том, что постараются друг друга не перебивать, а прокурор возвращается к зачитыванию письменных доказательств.

Прокурор читает материалы про дело 2019 года о легализации средств. Тогда СК потребовал арестовать счета десятков сторонников Навального в общей сложности на 75,6 млн рублей по делу об отмывании денег. Басманный районный суд удовлетворил это решение, всего заблокировали 192 счета.

Далее речь идет про налоговые документы об образовании и регистрации фондов Навального и технические детали вроде изменений в ЕГРЮЛ.

— Фонды Навального неоднократно меняли свой адрес, — отдельно отмечает прокурор.

ФНС не проводила выездных проверок фондов Навального и других его проектов до 2020 года, следует из материалов. Камеральные налоговые проверки выявили одну задолженность за все время — 23 тысячи рублей. Упоминается присвоение ФБК статуса «иноагента».

Очень скучно.

Навальному, судя по всему, не скучно: он сидит в очках и внимательно следит по документам за тем, что говорит прокурор Тихонова.

После обеденного перерыва прокурор продолжила оглашать материалы обвинения.

Все это время прокурор читает, про то, как центральная избирательная комиссия установила, что Навальный не может быть выдвинут в качестве кандидата на выборах президента России и, соответственно, не может быть избран — в соответствии с законом «О выборах президента Российской Федерации».

Также начались акты осмотров сайтов Навального, скриншоты соцсетей.

Уже и Навальному тяжело: он зевает, трет глаза, постоянно крутит что-то в руках — то ручку, то бумаги. Видимо, чтобы не уснуть.

Прокурор читает URL каждого твита, что есть в деле. После начинаются бесконечные отчеты о проведении оперативно-розыскной деятельности в отношении Навального, этих данных очень много.

Тихонова оглашает запросы следствия в банки, где держал средства Вячеслав Кузин — потерпевший, который считает, что его пожертвования были украдены Навальным. Теперь она перечисляет все-все выписки по счетам Кузина из разных банков.

Появится ли сам Кузин в суде, до конца не известно. В одном из разговоров с адвокатами прокурор бросила фразу о том, что «не хочет их [потерпевших] всех сюда таскать», передает корреспондент «Медиазоны».

Дошли до части про потерпевшего Михаила Костенко. Как утверждает соратник Навального Иван Жданов, Костенко — тесть юриста Сурена Зорояна, партнера Ильи Ремесло, который активно и публично критикует Навального и выступал в суде свидетелем на третьем заседании.

Прокурор хотела огласить приложение к протоколу допроса потерпевшего Костенко, но адвокат Ольга Михайлова высказалась против, потому что допроса Костенко в суде не было. Судья Котова внезапно встает на сторону Михайловой. Оглашаются выписки со счета Костенко.

Тихонова дочитывает до момента про то, что Костенко тоже (как и потерпевший Кошелев) подает к Навальному гражданский иск. Костенко требует с Навального 100 тысяч рублей за моральный вред. В этом месте прокурор напоминает, что Савеловский районный суд уже взыскивал с Леонида Волкова в пользу Костенко деньги — 50 тысяч 100 рублей.

После Костенко прокурор перешла к потерпевшему Александру Карнюхину. Суд изучает все его финансовые операции.

С потерпевшими закончили, теперь прокурор оглашает протоколы осмотра выписок со счетов Леонида Волкова и Романа Рубанова.

Один из Яндекс-кошельков Навального открыт с турецкого IP-адреса. Навальный, кажется, не выдерживает и обращается к суду с напоминанием, что сегодня пятница и короткий день. Судья говорит, что учтет это.

Протоколы портретной экспертизы, доказывающие, что Навальный в суде и Навальный из видеороликов на канале Навального — одно и то же лицо, следователи установили «полное совпадение».

В какой-то момент прокурор натыкается на документы, которые раньше уже оглашались в этом суде: тормозит на пару минут, чтобы отложить то, что уже читала. Вместе с доками, которые уже зачитывались, Тихонова пропускает показания свидетелей, которых еще не допрашивали.

Судья Котова объявляет перерыв до 18:15. Это странно, потому что на предыдущих заседаниях она обещала отпускать Навального до 18:30, чтобы он успевал на ужин.

За несколько минут до этого прокурор монотонно перечислила доменные имена всех сайтов, которые имели отношение к Навальному, а также массу документов, которые появились в деле в рамках ОРД: например, запросы в главное управление на транспорте и полученные ответы оттуда — о поездках Навального и его коллег.

Не проходит и десяти минут, как видео из зала заседаний включают снова: суд в полном составе, хотя до конца заявленного перерыва еще полчаса. Тихонова зачитывает оперативную справку про бывшего директора ФБК Рубанова: где жил, пока был в России, информацию о его семье и так далее.

Далее перечисляются протоколы осмотров материалов СМИ и «интернет-ресурсов», которые освещали суд по оскорблению ветерана. Протокол аудиозаписи ветерана, в котором в том числе указаны все замечания, которые судья Акимова делала Навальному.

Тихонова перечисляет также заявления в следственные органы от людей, которых возмутило поведение Навального в суде. В какой-то момент прокурор делает заминку и говорит, что не хотела бы подробно читать лингвистические экспертизы. Однако Михайлова требует читать их полностью и отмечает, что экспертиза проведена учительницей математики Крюковой.

Дальше в материалах дела целый блок документов, которые касаются состояния здоровья Навального. Прокурор начинает зачитывать справку о том, что Навальный содержался в терапевтическом отделении на лечении — но где, не слышно, звук трансляции упал.

Звук вернулся на вопросе прокурора Навальному: «Могу огласить данные о вашем здоровье?»

Навальный предлагает: «Давайте мы это сами зачитаем, когда придет наша очередь».

Прокурор не спорит и переходит к другим бумагам.

Навальный не выдерживает.

— Что произошло в перерыве? — спрашивает он. — Было принято решение выйти на приговор на следующей неделе? Вчера мы читали полдня один том, а сегодня за час прочитали пять томов в таком сокращенном варианте? Я такое первый раз вижу! Даже если кто-то намекнул, что надо ускориться, давайте соблюдать какие-то рамки приличия.

Прокурор намертво молчит, а судья спрашивает Навального:

— Алексей Анатольевич, я не сторона защиты и не сторона обвинения, мне никто ничего не указывал, — на этих словах Навальный иронически улыбается и качает головой.

Котова спрашивает Навального, во сколько тот «просил закончить».

— Вот сейчас 18:29, самое время закончить, — говорит Навальный, и и на этом выключается трансляция.

Следующее заседание 28 февраля в 10 утра.