Участники Pussy Riot Петр Верзилов, Вероника Никульшина, Ольга Пахтусова и Ольга Курачева 15 июля во время финального матча чемпионата мира по футболу между сборными Франции и Хорватии выбежали на поле в полицейской форме, и вскоре были задержаны.
Акционистов доставили в ОВД, на них составили протоколы по статьям 20.31 КоАП (нарушение правил поведения зрителей при проведении официальных спортивных соревнований) и 17.12 КоАП (незаконное ношение форменной одежды со знаками различия, с символикой государственных военизированных организаций, правоохранительных или контролирующих органов).
На следующий день Хамовнический районный суд Москвы назначил всем по 15 суток ареста по первой статье. Рассмотрение протоколов по второй статье в отношении Никульшиной, Пахтусовой и Курачевой должно было состояться 23 июля, однако заседание отложили из-за того, что в тот же день Мосгорсуд рассматривал апелляционные жалобы на решения об аресте - они не были изменены.
Pussy Riot выбежали на поле в рамках акции «Милиционер вступает в игру», приуроченной к одиннадцатой годовщине смерти поэта Дмитрия Пригова, автора цикла «Апофеоз милицанера».
«Когда земной милиционер вступает в игру, мы требуем: 1. Освободить всех политических заключенных. 2. Не сажать за лайки. 3. Прекратить незаконные аресты на митингах. 4. Допустить политическую конкуренцию в стране. 5. Не фабриковать уголовные дела и не держать людей просто так в СИЗО. 6. Превратить земного милиционера в небесного милиционера», — объявили акционисты.
Первым суде будет рассматриваться дело Петра Верзилова. Его привезли в суд незадолго до назначенного времени заседания.
Перед заседанием приставы сказали, что в зале всего две лавочки, и больше их не принесут. На заседание пришли около 10 журналистов и слушателей. Дело будет рассматривать судья Светлана Шатрова.
Журналистов и слушателей завели в зал, однако места на лавке на всех не хватило, и судья потребовала вывести из зала пять или шесть человек. Одна из журналисток безуспешно попыталась протестовать, но ей сказали, что пустят только на оглашение решения. В зале остались семеро слушателей и корреспондентов.
Адвокат Николай Васильев ходатайствует о привлечении к заседанию прокурора для соблюдения принципа состязательность сторон. Судья отказывает, поскольку это не предусмотрено законодательством. Тогда юрист просит вызвать полицейских, которые досматривали Петра Верзилова и изымали форму.
Также Васильев вспоминает, что его не пускали к подзащитным после задержания, так что полицейских вызвать необходимо, но судья Шатрова отказывает и в этом. Тогда адвокат просит исключить из дела протоколы досмотра и изъятия, эти ходатайства судья обещает рассмотреть позже.
Теперь Шатрова читает протокол, в котором говорится, что Верзилов выбежал на футбольное поле в форме, не работая в полиции. Вину акционист не признает. Судья упоминает справку, согласно которой издатель «Медиазоны» не работает в полиции, а затем рапорт полицейской по фамилии Павлова о том, что она обнаружила информацию об акции в интернете.
Судья хочет приобщить документ, но адвокат выступает против: он указывает на сомнительную достоверность рапорта, поскольку в нем не указаны адреса интернет-страниц. Эту реплику Шатрова игнорирует и говорит о рапортах еще двоих полицейских, Бакулина и Исаева, Васильев же настаивает, что его не пускали к подзащитным.
На этом судья переходит к протоколу изъятия, в нем упоминаются брюки, рубашка с погонами майора полиции и галстук с заклепкой. Адвокат вновь просит исключить этот документ, поскольку он не присутствовал при его составлении, Шатрова его игнорирует.
Судья зачитывает рапорт сотрудника контрольно-распорядительной службы стадиона, перечисляет протоколы полицейских и стюардов, в которых говорится примерно одно и то же: в семь часов на поле выбежали четыре человека в полицейской форме.
Теперь выступает Верзилов: он говорит, что есть существенные обстоятельства, которые объясняют, почему он надел форму, и из которых следует, что он — невиновен.
«Ровно 11 лет назад умер Пригов…» — начинает акционист и читает манифест. Судья перебивает его и просит говорить по существу. Верзилов отвечает, что говорит об очень важных вещах, и просит дать ему продолжить — судья разрешает.
Полицейские с интересом слушают Верзилова и немного улыбаются. Манифест зачитан полностью. Теперь говорит адвокат Васильев: согласно протоколу, акционист использовал форму в акции, посвященной морально-нравственному облику сотрудников полиции. Таким образом, настаивает юрист, форма была частю акции.
Акционизм, объясняет адвокат, стремится стереть грань между художественным образом и реальностью, и Верзилов невиновен, поскольку использовал форму именно для этого.
Дослушав адвоката, судья уходит в совещательную комнату для вынесения решения. Журналистов и слушателей уводят в коридор, а в зал пока заводят Ольгу Курачеву — ее заседание назначено на 11:40.
Верзилова уводят из зала, журналистов, напротив, пускают внутрь. Места всем вновь не хватает. Начинается рассмотрение дела Курачевой.
Судья разъясняет ей права. Девушка много улыбается, на вопрос, где она живет, Ольга отвечает: «По-разному».
Адвокат просит объединить дела Курачевой, Пахтусовой и Никульшиной, но судья отказывает. Тогда юрист Васильев просит вызвать в качестве свидетеля Петра Верзилова, Курачева же просит вызвать его в качестве общественного защитника. Судья удовлетворяет первую просьбу.
Адвокат покидает зал, в котором помимо участников процесса и журналистов находятся шестеро приставов и полицейских.
Вскоре Васильев возвращается в зал. Он говорит, что конвойные не верят ему о том, что Верзилов будет свидетелем, и просит вызвать помощника судьи. В это время адвокат заявляет несколько ходатайств, о вызове прокурора и полицейских, но, как и в прошлый раз, судья в них отказывает. В это время в зал возвращается Петр Верзилов.
Свидетель встает за кафедру, он настаивает, что Курачеву нельзя наказывать по статье о незаконном ношении формы, поскольку у нее не было злого умысла. Судья напоминает Верзилову, что он выступает в качестве свидетеля, а не защитника.
Тогда акционист говорит, что подруга надела форму для укрепления российской государственности, хулиганских побуждений у нее не было, она лишь хотела привлечь внимание к проблемам в полиции.
Адвокат спрашивает, была ли бы достигнута цель акции, если бы Курачева не надела форму. Верзилов отвечает, что, конечно, нет. Его уводят.
Тогда судья переходит к материалам дела: она снова упоминает рапорты полицейских, протоколы доставления, задержания и изъятия. У Курачевой были синий китель, петлицы, пуговицы, белая рубашка, погоны лейтенанта полиции, шевроны.
Адвокат вновь безуспешно требует исключить эти документы из дела, поскольку их составили без защитника.
Курачева, начиная свое выступление, говорит, что на нее надавили, так что ей пришлось подписать протоколы без адвоката — она вспоминает, что адвоката к ней пустили только наутро, ночью же задержанным не давали воду и еду, и неохотно водили в уборную.
Судья Шатрова возвращается к оглашению материалов, в том числе рапортов, в которых описано задержание молодой девушки с темными волосами. Курачева комментирует объяснения, составленные сотрудниками контрольно-распорядительной службы стадиона Ивашкиным и Пискуновым.
«В одном объяснении девушки 20 лет, в другом 23–26. Мне 31 год, и у меня розовые волосы. В этих описаниях описана не я. Мне бы хотелось чтобы Ивашкин и Пискунов опознали меня», — настаивает она.
Судья замечает, что это — ходатайство и его надо написать. Курачева просит вызвать в суд силовиков и стюардов, поскольку у нее есть вопросы к юридически аспектам документов. Шатрова объявляет пятиминутный перерыв, во время которого адвокат Васильев объясняет своей подзащитной, как писать ходатайство.
Судья возвращается и отклоняет ходатайство Курачевой о вызове свидетелей. Тогда акционистка говорит о своем отношении к административному делу.
«Я не согласна с квалификацией. Потому что статья 17.12 предполагает ношение формы, которое посягает на институты власти. Акционизм - это форма искусства, которая предполагает вовлеченность в образ, как в театре или в кино. Мы можем часто наблюдать, как актеры носят полицейскую форму, но я не знаю ни одного случая, что кто-то из них был обвинен в незаконном ношении формы. Точно так же и мы, акционисты, чтобы соответствовать образу небесных милиционеров, вынуждены были надеть формы. Мы ни в коем случае не посягали на институты государственной власти. Я не считаю это незаконным. Если меня признают виновной, то я прошу привлекать каждого актера и актрису которые появляются в полицейской форме. Это было бы справедливо», - говорит она.
Адвокат Васильев полностью поддерживает ее. Судья удаляется в совещательную комнату.
Судья за 15 минут до назначенного времени открывает заседание по делу третьей акционистки — Ольги Пахтусовой.
После разъяснения прав адвокат просит вызвать Курачеву, Верзилова и Никульшину в качестве свидетелей, и судья соглашается. При этом вновь судья отклоняет ходатайства о вызове прокурора и полицейских.
Судья в третий раз за сегодня читает протокол с описанием акции и задержания, рапорты полицейских, упоминает билеты на матч, читает протокол изъятия формы с погонами лейтенанта.
Адвокат Васильев отмечает: в протоколе задержания говорится, что у Пахтусовой изъяли лосины, майку и носок, а три часа спустя у нее изъяли форму.
Пахтусова, говорит судья, отказалась от дачи объяснения и не признала вину. Адвокат вновь говорит о манифесте и что форма была частью художественного образа, посягательства на институты власти у его подзащитной не было — он просит закрыть дело, поскольку в действиях Ольги не было состава правонарушения.
Судья собирается уйти в совещательную комнату, но по пути адвокат напоминает ей о свидетелях, судья соглашается, что сперва надо допросить их.
Первой приводят свидетеля Курачеву, которую час назад оштрафовали на 1,5 тысячи рублей. Та говорит, что дружит с Пахтусовой.
«Она прекрасный человек, хорошая подруга и акционистка. Пахтусова, надев форму полицейского, очень аутентично вписалась в образ небесной милиционерши. Это было очень красиво и естественно. С помощью этого костюма она смогла передать образ и обозначить цель акции. Абсолютно мирный характер у нашей акции был. Это отсылка к образу небесного милиционера Пригова. Нам очень хотелось, чтобы Россия жила в мире честных выборов и добрых полицейских. То, как полицейские вели себя во время чемпионата мира, нас очень вдохновило, и мы хотели, чтобы так же продолжалось и в обычное время. Если бы надели другую форму, то цель акции не была бы достигнута. В нашей России работают земные милиционеры и нам бы хотелось, чтобы они почаще напоминали нам небесных милиционеров Пригова. Конечно, Пахтусова знала, что форма -это концептуальная часть образа», заключает она.
Следующим выступает Верзилов. Он замечает, что Пахтусова надела форму только для построения настоящей государственности, у нее не было хулиганских намерений, а только конструктивные соображения.
Адвокат интересуется, необходимо ли было надевать именно полицейскую форму — свидетель отвечает утвердительно. Он отмечает, что Пахтусова участвовала в организации акции и написании манифеста.
На следующий вопрос юриста Верзилов говорит, что полицейские отказывались пустить защитника в ОВД «Лужники», и у задержанных не было возможности написать ходатайство — им не давали ручку и бумагу.
Третьей выступает Никульшина, дело которой будут рассматривать следующим. Она отмечает, что дружит с Пахтусовой и состоит в одном художественном коллективе, акция проводилась для привлечения общественного внимания к общественно важным вопросам, и «исключительно с целью кристально чистого художественного жеста мы надели полицейскую форму».
Девушка повторяет тезисы о недопуске защитника в ОВД, больше к ней вопросов нет, судья удаляется в совещательную комнату.
Начинается четвертое заседание, рассматривается дело Вероники Никульшиной. Судья разрешает допросить в качестве свидетелей акционистов, которых сегодня уже оштрафовали за ношение полицейской формы, и дежурно отклоняет остальные ходатайства — о вызове в качестве свидетелей силовиков или стюардов и об исключении протоколов, составленных в ОВД без адвоката.
Затем судья переходит к оглашению документов, аналогичных тем, что упоминались в предыдущих трех случаях: справка, согласно которой Никульшина не служила в полиции, рапорты, протоколы задержания, доставления и изъятия.
У девушки изъяли рубашку белого цвета, погоны младшего лейтенанта полиции, галстук с эмблемой и темно-синие брюки.
Первой выступает свидетель Курачева. Она говорит, что дружит с Никульшиной и напоминает о цели акции — напомнить людям об образе небесного милиционера, созданном Приговым.
Форма была частью акции, говорит она. «В акционизме как в кино и театре образ важен. В перфомансах это не так, одежда может быть очень простой или вообще не использоваться. А в акционизме костюм это очень важный элемент. Поэтому мы не могли быть в каких угодно костюмах», — говорит она.
Акционистка также рассказывает, что из ОВД смогла позвонить адвокату, но после этого у нее обманом отобрали телефон: один из полицейских сказал выключить устройство, а потом забрал проверить, выполнила ли Вероника требование, и не вернул ей телефон. Форму изъяли без адвоката.
«Просто в приказном тоне сотрудники и сотрудницы полиции велели отдавать форму и раздеваться», — вспоминает она.
Следом допрашивают Пахтусову. Она говорит о цели акции и вдохновении образом, созданным Приговым: если бы акционисты вышли на поле в костюмах прокуроров, отмечает она, цель акции не была бы достигнута.
По словам Пахтусовой, выражение в этом поступке идеи и душевных порывов первично. Никульшина, разумеется, знала о концепции акции. Затем она также говорит, что к задержанным не пускали защитника.
Третьим выступает Верзилов. Он говорит, что встречается с Никульшиной.
«Я знаю ее как человека, прежде всего озабоченного конструированием художественного образа. Я знаю ее как человека, ценящего память Пригова, и этот факт убедил ее участвовать в мероприятии именно в форме сотрудника полиции. Это не позволяет считать ее виновной в незаконном ношении формы», - отмечает Петр.
Он повторяет слова о том, что без использования полицейской формы цель акции нельзя было достичь. Верзилов также напомнил о разговоре с полковником Юрием Здоренко, грубившим задержанным в подтрибунным помещении.
По завершении допроса судья удаляется в совещательную комнату.