«Видимо, такой приказ — ничего не говорить». Почему причина гибели срочника из Забайкалья останется тайной для его семьи

В ночь на 31 мая 2016 года 20-летний читинец Павел Беспрозванных долго разговаривал с друзьями в скайпе: утром за ним должны были приехать из военкомата. По словам приятелей призывника, молодой человек смирился с тем, что будет служить, и не особо переживал по этому поводу: «Он относился к этому примерно так: если надо — пойду в армию».

Отец Павла работал водителем, а мать — медсестрой в госпитале; шансов избежать армии у молодого человека из небогатой и простой семьи не было. Родители считали, что подготовка к службе идет юноше только на пользу: когда стало ясно, что призыв не обойдет вчерашнего школьника стороной, молодой человек ростом метр восемьдесят, и без того не употреблявший табак и спиртное, стал ежедневно посещать спортзал. Если в 11 классе он весил 95 килограммов и большую часть времени проводил за компьютером, то теперь сел на диету и похудел до 75. Павел, вспоминает его тетя Наталья, был «спокойным мальчиком», который, «как и все, в школе дрался, но не любил этого и всегда избегал конфликтов». Проводы он решил не устраивать, ограничившись общением с друзьями в интернете. Медкомиссия определила его категорию годности к военной службе как высшую — А1 — и уже 3 июня молодой человек оказался в воинской части №55345 в поселке Атамановка, что в 26 км от Читы.

Через неделю после призыва, 7 июня, родители поехали проведать сына. Однако на КПП им сообщили, что ночью Павла увезли в военный госпиталь №321 в Чите в сопровождении начальника медицинской службы. Справиться о состоянии сына в части не удалось, поэтому мать и отец отправились в больницу. Там выяснилось, что молодой человек лежит в отделении травматологии: как рассказал родителям он сам, из-за падения со второго яруса казарменной кровати.

Родители уехали, договорившись встретиться с сыном на следующий день в часы приема, однако этого не произошло: утром 8 июня тело Павла, упавшего из окна палаты на пятом этаже, нашли перед зданием госпиталя. Похороны состоялись уже 10 июня. Ни родственники, ни друзья Павла не верили в то, что это было самоубийство. «Побили его там эти головорезы, руки побиты, видно, что отбивался он от них, и там его потом скинул кто-то! Скинули его, он сам бы никогда на это не пошел!» — плача, говорил один из его приятелей на камеру местного телеканала. Хотя спустя время родные и близкие Павла согласились с тем, что молодой человек бросился в окно самостоятельно, они до сих пор не верят в причину, по которой, как утверждают следователи, он это сделал.

Смерть: форточка, девочка, мать

Следователи начали проводить проверку по факту гибели Беспрозванных уже в день смерти новобранца. До похорон они успели составить лишь три документа: протокол осмотра территории у хирургического корпуса госпиталя, согласно которому после падения на асфальте осталось большое пятно крови, протокол осмотра палаты, где говорится, что кровать молодого человека находилась возле окна, а следов беспорядка, борьбы или предсмертных записок в помещении обнаружено не было, и бумагу о результатах судмедэкспертизы тела погибшего.

В этом документе эксперт указал, что «степень выраженности морфологических признаков повреждений» и «отсутствие признаков воспаления и заживления в области повреждений [говорят] о прижизненном получении травмы в короткий промежуток времени, незадолго до наступления смерти». «Учитывая механизм и давность образования повреждений, их локализацию, морфологию в сочетании с признаками сильного сотрясения тела, можно сделать вывод о том что обнаруженная при исследовании трупа […] сочетанная травма головы, туловища, конечностей образовалась одномоментно, при падении с высоты», — говорится в заключении. Все это, сделал вывод специалист, указывает на ненасильственный характер гибели Беспрозванных.

Как вспоминает тетя погибшего Наталья Беспрозванных, после исследования тела руководство части отказывалось идти на контакт с родственниками и регулярно меняло свою версию причины самоубийства. Сначала, говорит она, семью пытались убедить в том, что Павел выпал из окна случайно — когда курил в форточку. «Но он не пил и не курил, поэтому у нас сразу появилось ощущение, что дело пытаются замять», — говорит она. После того, как версия о случайном падении была отвергнута, представители части рассказали отцу погибшего о том, что за сутки пребывания в госпитале он «завел себе девочку и из-за нее выбросился». Не поверив и в эту версию, родители Беспрозванных наняли на оставшиеся после похорон деньги адвоката, однако помочь он не смог: по прошествии нескольких недель результаты расследования не представил ни Следственный комитет, ни воинская часть, в которой проводилась внутренняя проверка. Родители пробовали обратиться в военную прокуратуру, но ответа не последовало и оттуда. «При самостоятельном выяснении причин нам не дают комментариев. В госпитале от нас скрывают, с каким диагнозом Павел поступил в травматологию, мы не знаем, по какой причине взрослый молодой человек мог упасть с кровати спустя 15 минут после отбоя и получить травму, после которой понадобилась бы срочная госпитализация» — описывали они ситуацию в своем обращении.

Финансовые трудности, смерть Павла и молчание следователей стали для его матери тяжелейшим стрессом. Как вспоминает ее сестра Наталья, женщина практически «не ела и не пила», а вскоре «ее почти насильно заставили лечь в госпиталь, в котором она работала, с нервным истощением». Оказавшись в реанимационном отделении с подозрением на осложненную пневмонию, мать Беспрозванных умерла в ночь на 8 июля из-за отрыва тромба в легком.

Фото из материалов дела

Обвинение: инструкции, обман, последствия

В первые дни после гибели Павла забайкальские СМИ тиражировали различные версии: от дедовщины и преднамеренного убийства до сексуального насилия. На этом фоне Военно-следственный отдел по Читинскому гарнизону возбудил уголовное дело по статье 110 УК (доведение до самоубийства), однако спустя месяц оно было закрыто: следов изнасилования на теле погибшего экспертиза не нашла, а сослуживцы Павла говорили, что ни с кем из них конфликтов у погибшего не возникало. В результате единственным человеком, подвергнутым уголовному преследованию после смерти Беспрозванных, стал 50-летний начальник медицинской службы воисковой части 55356 подполковник Игорь Павлов: 10 августа заместитель руководителя Военного следственного отдела по Читинскому гарнизону возбудил в отношении него дело по части 3 статьи 285 УК (злоупотребление должностными полномочиями, повлекшее тяжкие последствия; предусматривает до 10 лет лишения свободы).

Как говорится в обвинительном заключении, в соответствии с приказом «Об утверждении руководства по медицинскому обеспечению Вооруженных Сил РФ на мирное время», обвиняемый, будучи начальником медицинской службы, должен был докладывать о каждом случае травмирования военнослужащих командиру воинской части и старшему начальнику медицинской службы, а тех солдат, в отношении которых есть подозрение о психическом заболевании, направлять на психиатрическое освидетельствование. Однако, утверждает следователь, 6 июня он нарушил эту инструкцию.

По версии следствия, в тот день около 21:30 рядовой Беспрозванных, находясь в жилом помещении казармы, по собственной оплошности якобы попал в стрессовую ситуацию, унижающую его достоинство (отец погибшего запретил публиковать более подробные сведения о бытовом инциденте, якобы произошедшем с юношей — МЗ). После этого, говорится в обвинительном заключении, «опасаясь насмешек со стороны сослуживцев […], умышленно и самостоятельно, в присутствии других военнослужащих, прыгнул со второго яруса кровати головой вниз, совершив тем самым попытку суицида, в результате чего получил травму — ушиб поясничной области». Около 22 часов, продолжает следователь, Павлову позвонил старшина, который передал трубку рядовому Смирнову, выполняющему обязанности санитарного инструктора части. «[…] Узнав от Смирнова о суицидальной попытке Беспрозванных, достоверно зная о причинах и обстоятельствах получения им травмы, а также о его возможном психическом расстройстве, ненадлежаще исполняя свои обязанности по должности, решив избежать огласки и возможных негативных последствий для себя и для командования части […], Павлов, действуя умышленно, вопреки интересам службы […], при докладе начальнику штаба […] об обстоятельствах получения [рядовым] травмы, скрыл факт попытки им суицида, намеренно сообщив о случайном падении Беспрозванных с кровати во время сна», — говорится в документе.

Около полуночи, следует из обвинительного заключения, подполковник Павлов доставил Беспрозванных в военный госпиталь, и, «зная реальное состояние больного, обстоятельства, способ и причины получения им травмы, а также о его возможном психическом расстройстве, действуя умышленно, […] желая избежать огласки и возможных негативных последствий, […] вновь скрыл истинные обстоятельства» — на этот раз от врачей. Более того, указал следователь, начальник медчасти намеренно обманул дежурного врача госпиталя Аношкина, принимавшего рядового, убедив его в том, что тот «получил травму случайно, в результате падения во сне с кровати, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов Беспрозванных — а именно права на своевременную и квалифицированную медицинскую помощь психиатрического профиля».

Действия Павлова повлекли «тяжкие последствия»: 7 июня вместо психиатрического стационара на первом этаже госпиталя Беспрозванных положили в травматологическое отделение на пятом этаже, а 8 июня около 12 часов он, находясь «в состоянии, предрасполагающем к суициду, выпрыгнул из окна больничной палаты […] и от полученных травм скончался». Согласно посмертной комплексной психолого-психиатрической судебной экспертизе, которая была проведена на основании материалов дела лишь 22 июля, у Беспрозванных не было выявлено каких-либо психических отклонений, однако в период, предшествующий самоубийству, «прослеживались признаки расстройства приспособительных реакций». «Указанное состояние относится к категории временного, непсихотического расстройства психической деятельности и не лишало его способности осознавать фактический характер своих действий и руководить ими в период, непосредственно предшествовавший самоубийству. [В момент, предшествующий самоубийству, он] находился в состоянии, предрасполагающем к суициду (состояние социально-психологической дезадаптации), а учитывая, что способ самоубийства носил тотальный характер, можно говорить об истинности (рациональности) суицидальных намерений», — постановил эксперт.

Версии: офицеры, синяки, бравада

С момента возбуждения дела в отношении Павлова до его поступления в суд прошло всего полтора месяца. За это время следователь оформил три тома материалов. Рядовой Смирнов, со слов которого, как говорится в обвинительном заключении, подполковник узнал «о попытке суицида Беспрозванных», рассказал, что, войдя в казарму по вызову дежурного по роте, он увидел около 30-40 призывников, которые стояли в две шеренги, и молодого человека, лежащего перед ними. «Солдат лежал на левом боку, левая рука была под головой и вытянута, то есть голова лежала на руке, лицом он лежал в противоположную сторону от построившихся. Подойдя к нему, я увидел, что глаза у него открыты, он находился в сознании. Я спросил у него фамилию, тот ответил, что фамилия Беспрозванных […]. [Спросил, что произошло], сначала, приблизительно полминуты, Беспрозванных ничего не отвечал, но после того, как я несколько раз повторил свой вопрос о том, что же все-таки случилось, Беспрозванных сказал, что упал с кровати», — говорится в его показаниях. Похожие показания дали и сослуживцы погибшего, находившиеся в казарме в момент его падения с кровати: все они утверждают, что молодой человек либо упал, задремав, либо оступился, когда пытался слезть с кровати. В конце каждого из протоколов этих допросов повторяется примерно одна и та же фраза: «В подразделении Беспрозванных никто не бил и не унижал, никакого применения к нему насилия со стороны сослуживцев или офицеров и прапорщиков не было».

Казарменные кровати. Кадр: ZabTV

Дело в отношении Павлова было рассмотрено за шесть заседаний, в ходе которых были допрошены все свидетели и эксперты, рассказывает адвокат «Забайкальского правозащитного центра» Роман Сукачев, согласившийся представлять интересы потерпевшего отца срочника после гибели его супруги. По словам защитника, в суде некоторые сослуживцы Павла, не называя фамилий, сообщили о том, что приказ говорить о случайном характере падения Беспрозванных с кровати им отдал кто-то из руководства части. «Но ребята все молодые, у них мозгов не хватило врать и в суде: там они начали говорить, что солдат прыгнул сам. Один из рядовых сказал, что ему этот его прыжок показался знакомым, как будто из одной там компьютерной игры. Там герой прыгал также вперед руками и потом кувыркался», — говорит Сукачев.

По мнению адвоката, Беспрозванных мог совершить неудачный прыжок «ради бравады»: его кровать стояла ровно на том месте, где должно было заканчиваться построение перед отбоем. «То есть, возможно, он хотел прыгнуть эффектно, таким чуть кульбитом встать в строй, и именно поэтому нет особых телесных повреждений. Если бы он хотел себе нанести повреждения и совершить попытку суицида еще тогда, то он прыгнул бы вниз головой, разбил бы ее, но этого не случилось. Когда мы допрашивали травматолога, досматривавшего его в госпитале, он тоже удивился: солдаты, которые падали с двухъярусной кровати, получали различные травматически повреждения, вплоть до обломков позвонков. А тут — практически ничего», — предполагает юрист.

По другой версии, которую, как отмечает адвокат, не проработало следствие, Беспрозванных могли столкнуть с кровати. В ее пользу, указывает Сукачев, говорят синяки на теле рядового, не характерные для падения с высоты. По результатам обследования, которое легло в основу обвинения, эксперт заключил, что Беспрозванных мог получить эти травмы и незадолго до поступления в часть. «Но дело в том, что эти телесные повреждения никто не фиксировал, хотя солдат осматривали четыре раза в день перед переводом в часть, а следствие их просто выбросило. Откуда солдат получил телесные повреждения, и почему должностные лица даже не выявили эти телесные повреждения в госпитале, в травматологии, хотя они непосредственно его опрашивали и осматривали. Лечащий врач из госпиталя сказала, что просто не видела этих повреждений — 10-сантиметрового синяка под коленом и синяка около плеча. То есть это достаточно сильные телесные повреждения, которые то ли скрыли, то ли не усмотрели. В основном они пришлись на нижнюю треть голени, но были и в верхнюю — и травматолог указал, что, возможно, эти повреждения были от пинка ноги. То есть мы допускаем, что могло быть какое-то насилие, и могло быть, что его стянули с верхнего яруса — он единственный оставался на кровати в момент построения, все там бегали, кто-то мог его дернуть», — говорит он.

Этой версии придерживается и тетя погибшего Наталья. «Мы по слухам узнаем от людей, что в госпиталь в части он ночью поступил избитый. Город маленький, что-то мы узнаем просто от местных. Потому что эти люди, которые причастны к тому, что произошло — они ведь прячутся от нас, от нас ведь все скрывают. Видимо, такой приказ — ничего не говорить. Не может быть такого, что он оступился и упал, он бы скооперировался, да не может быть… Они говорят, что он упал с кровати на голову, а у него вся спина черная была. Да не может быть, Паша не такой!» — уверяет она.

Суд: не людоед, сожаление, экстрасенсы

Ни адвокат Сукачев, ни родственники Беспрозванных не считают, что на скамье подсудимых по делу о гибели солдата Павлов должен сидеть в одиночестве. «На него просто скинули всю вину, хотя он вообще нормальный человек, не людоед какой-нибудь. Вероятно, к тому, чтобы скрыть причины гибели Павла, причастно руководство части — его и нужно было привлекать, и выяснять, что там было и как. Тем более, информации для этого достаточно. Но следствие пошло по пути узконаправленного привлечения лишь одного человека, то есть все материалы собирались конкретно под него. С другой стороны, родители предоставили ему единственного сына, и парень погиб. Что теперь, никто не должен за это ответственности нести? — задается вопросами защитник. — Когда судья спросила у отца погибшего, поддержит ли он обвинение, и получила утвердительный ответ, подсудимый так удивился, даже возмущен был. Он-то думал, что мы попросим его, не знаю, оправдать, и поэтому когда мы сказали, что согласны с обвинением в его адрес — а мы не согласны только с неполнотой расследования — он шокирован был. Потерпевший подсудимому говорил: "А что ты хотел? У меня сына нет, и никто за это ответственности не понесет?". Он на грани слез в суде всегда. Был сын единственный, и жена, а сейчас никого нет и он остался один».

Сам отец Беспрозванных отказывается общаться с журналистами: как говорит его свояченица Наталья, мужчина убит горем, «никакой ходит, весь черного цвета». Тетя погибшего считает, что правды в деле о смерти срочника уже не добиться: «Мы были сами не свои и слишком быстро его похоронили, а надо было независимую экспертизу делать. Теперь-то уже все равно ничего не узнаешь, как на самом деле было. Мы даже к экстрасенсам обращались, в Уссурийск — они сказали, что четыре человека Пашу избивали. Но разве их теперь найдешь, этих четверых? Разве это к делу привяжешь?»

Павлов, уверяет она, будет оправдан. На последнем заседании суд удовлетворил ходатайство защиты о проведении повторной посмертной психолого-психиатрической экспертизы, которая будет готова примерно через месяц. Вероятно, после этого судья удалится в совещательную комнату, говорит адвокат Сукачев. «Но мы считаем, что до истины еще долго добираться», — тут же добавляет он.

По словам Натальи Беспрозванных, несмотря на прозвучавшие в эфире местного телеканала уверения исполняющего обязанности военного комиссара Забайкалья Сергея Семенова о том, что воинская часть принимала участие в похоронах, а Минобороны выплатило страховку отцу погибшего, никаких денег семья так и не получила. «Минобороны или воинская часть — никто ничем не помогал материально. А по телевидению врали, просто врали. И даже деньги на памятник — 25 тысяч — нам до сих пор не выплатили, потому что родители Паши жили в гражданском браке, и теперь только через полгода племянница сможет получить. Его отцу даже эти деньги бы очень сильно помогли, он вообще смог в этой ситуации выжить только из-за помощи посторонних людей, всем миром помогали ему, — говорит она. — А тот начальник — он просто соврал. Я когда услышала по телевидению, была просто шокирована. Сидит такой дядище огромный в форме и врет на всю страну. Стыдно за них, стыдно просто».